Старик сделал ещё одну затяжку, не разбирая засунул трубку за пояс, и пристально посмотрел на Моторина. Путешественник невольно провёл рукой по своему заросшему бородой лицу. Взгляд старого индейца будто раздевал его, хотелось прикрыться руками, а лучше прогнать этого ворона, чтобы не каркал. Но вместо этого он ещё раз огладил бороду и ответил:
– Да. Я знаю, что через двадцать лет должны приплыть через море два корабля с белыми бородатыми людьми. И на своих кораблях они привезут конец для всех племён. Именно поэтому я стараюсь сделать так, чтобы люди, которые пошли за мной, умели дать им отпор.
Он посмотрел в глаза старику. Их взгляды встретились, и Моторин чуть не утонул в чёрном водовороте искрящихся зрачков собеседника. Казалось, старый индеец просвечивает его, как чемодан в аэропорту, видит насквозь. Старик пошамкал губами, снова развёл в стороны свои волосы и кивнул.
– Ты не врёшь, – согласился он. – Но я должен пойти с тобой.
– Зачем? – не понял Моторин.
– Луну назад духи предков поведали мне о белом человеке, который пришёл, чтобы разрушить наш жизненный порядок. Они рассказали мне о тебе то, что я уже говорил. И тогда я собрал вождей окрестных племён, и повёл их на встречу с тобой. И я должен понять, что даст народам эта встреча. Так что не спорь со стариком, – он улыбнулся.
– Да я и не спорю, – пожал плечами путешественник.
– Значит, мир? – подмигнул волосатый пенсионер.
Моторин кивнул. Собеседник молча достал трубку и протянул ему. Над чубуком ещё вился тонкий, еле различимый в закатном солнце, дымок. Паша когда-то, лет пятьдесят назад, курил одно время. Точнее, скорее баловался. Ещё в школе. Но потом служба на флоте отучила его от этой вредной привычки. Так что он неуверенно взял в руки расписанную узорами трубку, обтёр ладонью заслюнявленный стариком мундштук, и неуверенно сунул его в рот. Сделал короткую, символическую затяжку, и тут же передал инструмент обратно.
– Не-ет, – старик, ухмыляясь, покачал головой. – Ты не хочешь мира.
– Хочу, – не согласился Паша.
– Тогда покажи, как ты его хочешь.
Моторина даже передёрнуло. Кто знает, какую гадость напихал в чубук старый наркоман. И вот как-то ни разу не улыбается Моторину упасть посереди дороги в наркотрипе, а потом очнуться, и узнать, что маскоги теперь вовсе не маскоги, а какие-нибудь пони, а ни Марата, ни Антона, ни его жены уже и в живых-то нет.
Таня появилась как раз в нужный момент, будто почувствовала, что муж думает о ней. Она быстро, но плавно поднесла старику деревянный поднос, на котором стояли краюха хлеба, солонка, и чашка кипрея, и низко поклонилась.