Я тоже прихватил кое-что из своего: пиленые доски, медную чеканную посуду, немного резной мебели и по десять бочек самогонки двойной очистки «Апельсиновой» и «Лимонной». Пока я буду с князем праздновать, Жень-Шень займется мелким ремонтом бригантины, а Жилин коммерцией. Дюльдю брать с собой не стали. У него свой праздник – жена двойню родила. Да, год назад мой, а теперь княжеский телохранитель женился, причем едва ли не в одночасье. Вот как это было.
Князь из одной из своих поездок в Буэнос-Айрес привез подарок от сына – шесть рабынь, молодых девушек из племени керанди. Василий заполучил их во время очередного рейда испанцев в земли немирных патагонцев. Несколько месяцев пленницы жили у него в качестве прислуги, даже по-испански стали немного говорить. Князь что-то привез сыну в подарок, а тот ими отдарился. Я с Маркелом и Дюльдей как раз встречал князя из поездки, вот тогда-то мой богатырь и увидел ЕЁ! Высокая даже для патагонцев, красивая, статная, с точеной фигурой, которую не могла скрыть даже грубая одежда, эта девушка сразу привлекла всеобщее внимание. Дюльдя, увидев ее, буквально впал в ступор. Патагонка тоже заметила богатыря и смотрела на него весьма заинтересованно. Пока я здоровался с князем и произносил положенные при этом слова, стрелец так и стоял, глядя на девушку с восхищением. А когда я окликнул его, то увидел ошалелые глаза стрельца. В них плескалась непередаваемая гамма чувств! И я понял, что Дюльдя влюбился.
Князь позвал меня, приглашая с собой. И тут Дюльдя принял РЕШЕНИЕ. Наглым образом сунув мне в руки свой чудовищный бердыш, он подошел к князю и рухнул перед ним на колени.
– Князь – батюшка, – услышал я. – Отдай мне девку ту, замуж, – рука Дюльди указывала на красавицу. Не услышав ответа, дрогнувшим голосом, в котором пробились нотки отчаяния, произнес:
– Продай, милостивец! – на ладони Дюльди блестели золотые монеты, часть его вознаграждения за поход против кайва-гуарани. – Люба она мне, не откажи!
Для немногословного богатыря это была целая речь! Князь, не ожидавший такого от всегда спокойного и мало эмоционального в мирной жизни стрельца, опешил и в первое мгновение не смог даже слова сказать. Дюльдя вновь запустил руку в поясную сумку и выгреб еще одну горсть монет. Учитывая размер его ладони, горсть получилась впечатляющая. В толпе, образовавшейся на пристани, кто-то громко ахнул. «Такие деньжищи за рабыню!» – зашелестели голоса.
– Дарю! – прокашлявшись, произнес князь. – На свадьбу пригласить не забудь.
– Слава князю! – разнесся радостный рев богатыря, тут же подхваченный десятками голосов.