– Барона Жилина знаешь?
– Знаю, кабальеро.
– Я – граф!
– Извини, высокородный дон! Барон в отдельном кабинете с купцами местными беседует.
– Давно он там с ними?
– Нет, буквально перед вами по лестнице поднялся, а я матэ побежал заваривать. Вот, уже готово! – слуга показал на исходящий паром кувшин, стоявший на подносе в соседстве с четырьмя калебасами и серебряными бомбильями.
– Добавь еще один прибор и проводи!
Поклонившись, слуга выполнил распоряжение, а потом повел меня на второй этаж. Маркел по моему знаку остался внизу, подсев к Фролу.
– Эскудеро, что со мной пришел, – на ходу сказал я слуге, – подашь все, что скажет. Я оплачу.
– Да, господин, – ответил слуга и указал на дверь. – Вот сюда, пожалуйста.
Толкнув ее, я вошел. За столом в креслах расположились Жилин и трое испанцев. Лохматый безбородый, но с тонкими длинными торчащими в стороны усами, сидел слева. Рядом с ним – двое очень похожих тучных человека, совершенно лысых, но с густой растительностью на лицах. Напротив них расположился Жилин. Увидев меня, он встал с кресла, приветствуя. Следом за ним поднялись и испанцы, коротко поклонившись.
– Добрый день, сеньоры, – произнес я, занимая свободное кресло.
Слуга быстро расставил калебасы, налил в них матэ и, поклонившись, исчез за дверью.
– Граф Морпеховский, – представил меня Жилин. – Военачальник и правая рука нашего сюзерена, герцога Северского.
Купцы опять поднялись и поклонились, но уже более почтительно.
– Присаживайтесь! О чем беседуете?
– Барон предоставил нам список привезенных товаров, – ответил лохматый. – Обсуждаем цены. Дороговато просите!
– Разве дорого? По-моему, так в самый раз, – произнес я, сделав глоток «парагвайского чая». – Я тут впервые. По рынку вашему прошелся, цены поспрашивал. С теми, что вам барон предлагает, сравнил. Сделал выводы.
Оптовики быстро переглянулись, будто обменялись безмолвными словами, и уставились на меня. Я быстро просканировал сознания всех троих. Присутствовал сговор и твердое намерение не уступать чужестранцу. Я поставил калебас на стол, достал платок и, промокнув им губы, сказал:
– Ваши предложения!
Лохматый, как старший триумвирата, взял ассортиментный перечень и стал вносить свои правки в цены, сопровождая каждую каким-либо весомым, на его взгляд, аргументом. Лысые братья, как китайские болванчики, принялись синхронно кивать головами после каждой произнесённой им цифры. Я хлопну ладонью по столешнице. Лохматый поперхнулся на полуслове и замолчал. Все трое удивленно уставились на меня, а я, каждому пристально посмотрев в глаза, медленно произнес: