Он с трудом сдерживался, чтобы не вступить в схватку, но Розали взглядом попросила его, чтобы он успокоился.
— Может быть, и вы теперь сомневаетесь, я ли написал историю про синего тигра? — спросил Марше с горьким смешком.
Розали замотала головой:
— Что вы! Я совершенно уверена, что это вы ее написали, — она кивнула в сторону библиотеки, — на том старом «ремингтоне», который стоит у вас на шкафчике. Так ведь?
Марше сузил глаза и нахмурился. Было видно, как он борется с собой, чтобы не взорваться. Наконец он обернулся к Розали и посмотрел на нее с негодованием:
— Так это вы, оказывается! Вы напечатали на моей машинке этот текст? Не понимаю, что все это значит! Что за дурацкую игру вы со мной затеяли? Я хочу услышать объяснение. И немедленно! — Он хлопнул ладонью по столу.
Поспешно покидая дом, чтобы не попасться на глаза мадам Бонье, они замели за собой все следы, забыли только про оставшийся в машинке листок, вспомнил Роберт. Марше, наверное, очень удивился, когда его обнаружил.
— Макс, я должна вам признаться, — сказала Розали. — В тот день, когда я привозила вам ваши вещи, я потом еще раз сюда вернулась, потому что сделала находку, которую должна была показать Роберту. Мы были у вас в доме, Макс. Мы залезли через террасу.
И затем она, не вполне соблюдая точную хронологическую последовательность, рассказала о событиях последних трех недель.
Как Роберт после бурной сцены в лавке еще раз туда вернулся. Как он рассказал ей о своей матери и о том, что в детстве она каждый день рассказывала ему на ночь историю про синего тигра. О машинописной рукописи, которую он получил в наследство от матери. Об упавшей со шкафа коробке и как в руках у нее оказалась машинописная копия. Как она наконец вдруг поняла, что книга была посвящена не ей, Розали (при этих словах Марше немного покраснел), как она позвонила Роберту и они потом сравнили обе рукописи, которые оказались совершенно идентичными, и как ей пришла в голову мысль о пишущей машинке.
— И тут мы установили, что история была написана на этом старом «ремингтоне».
Розали кивнула Роберту, он достал из сумки две рукописи и выложил их рядом на столе. И тогда она обратила взгляд на Макса Марше, который, умолкнув, внимательно ее слушал.
— Почему вы не говорили, что эта история написана не сейчас, а много лет назад? Почему вы не стали разуверять меня, что посвящение предназначено мне? Я не сразу поняла, но, когда Роберт сказал, как звали его мать, я наконец сообразила, для кого была написана эта история.
Марше ничего не отвечал, он не отрывал глаз от двух рукописей на столе. Затем повернулся к Роберту.