Палех (Вихрев) - страница 2
Лет пятьдесят-сорок тому назад, когда палехские мастера, освобожденные революцией от оков иконописи, делали в новом искусстве только первые шаги, надо было обладать особым даром прозорливости и неиссякаемой верой в народные таланты, чтобы писать о Палехе так, как писал Ефим Вихрев. По образному выражению поэта Дмитрия Семеновского, своими очерками он открыл миру Палех, подобно неизвестной ранее стране.
Иван Голиков и Ефим Вихрев.
О Палехе в то время знали и судили главным образом как об одном из гнезд иконописания. В качестве такового он, наряду с Холуем и Мстерой, был известен еще Гете. Палехская иконопись, традиционно связанная с древнерусским искусством (А. Рублев, С. Ушаков и др.), изучалась в XIX — начале XX века как самобытное явление рядом видных ученых (Г. Д. Филимонов, Н. П. Кондаков и др.). Но уже задолго перед Великой Октябрьской революцией кустарное иконописное искусство всюду переживает глубокий кризис. Революция этот кризис предельно обнажила, раскрыв несовместимость иконы и советской действительности. Перед палехскими мастерами — а в их душе иконопись не могла истребить художественного начала — встала задача найти новые пути для применения своих дарований.
Грандиозная по своему значению перестройка художественного сознания, выработка новых форм и техники искусства при сохранении накопленных веками традиций живописания — все это было блестяще осуществлено первым поколением палехских художников, объединившихся в 1924 году в Артель древней живописи. Среди них находим имена И. И. Голикова и И. М. Баканова, А. В. Котухина и И. В. Маркичева, И. П. Вакурова и Д. Н. Буторина, Н. М. Зиновьева и других «первопроходцев» нового палехского искусства.
Уже тогда, на заре художественных исканий, Ефим Вихрев стал не просто поклонником самобытных талантов палешан, но и верным другом и советчиком, горячим пропагандистом их искусства. В творчестве писателя Палех утвердился как генеральная тема. Характерно, что всю свою предшествующую жизнь и литературные опыты Вихрев рассматривал в виде своеобразной подготовки к Палеху. Он отмечал в дневнике:
«Я готовился к Палеху двенадцать лет. Я искал его всю жизнь, хотя он находился совсем рядом — в тридцати верстах от города Шуи, где я рос и юношествовал. Чтобы найти его, мне потребовалось отмахать тысячи верст, пройти сквозь гул гражданских битв, виснуть на буферах, с винтовкой в руках появляться в квартирах буржуазии. Вместе с моей страной я мчался к будущему. Мне нужно было писать сотни плохих поэм. Я рвал их, мужая. Я негодовал и свирепствовал. И, пройдя сквозь все испытания юности, на грани ее, я нашел эту чудесную страну тонконогих коней, серебряных облаков, древесной грусти».