— Подумать только, какие они старые,— продолжала Лиза, меняя тему.— Ты видел морщины? А рука у него на ощупь словно кожаная, но так вроде бы совершенно нормальная... Хотя раньше я никогда не прикасалась к таким старым людям. Наверное, я даже никогда не видела такого старого человека, совсем седого... А она согнулась в три погибели и вся в морщинах. Ты видел когда-нибудь таких старых людей?
— Пожалуй, видел. Но не часто. Раньше стариков было довольно много, но теперь их почти нет... Не знаю, куда они деваются. Может быть, живут в домах для престарелых?
В Свитуотере стариков почти не было видно. По статистическим данным, люди теперь жили дольше, зато быстрее старились и куда-то исчезали. Дети ничего о них не знали. Они смотрели на родителей, едва достигших среднего возраста, как на «стариков», и не имели никакого представления о том, что дает людям преклонный возраст — и хорошего и плохого.
Однако пока Аллан и Лиза шли бок о бок по узенькой замусоренной полоске берега, Аллана в основном занимали мысли более практического свойства. Доктор Фишер живет здесь уже одиннадцать лет. Значит, это было возможно. А если так, значит, это вообще возможно, хотя жить становится все трудней. Пока они были у Дока, Аллан даром времени не терял и многое увидел. Он увидел свои идеи и замыслы, осуществленные на практике. И в комнате, и во дворе он подмечал каждую мелочь. Он смотрел и учился. Он увидел вещи Дока Фишера, запасы различных металлов, инструменты, винты, гайки и болты, всевозможные детали машин и прочий металлический хлам, представляющий, однако, определенную меновую ценность в обществе, где почти все товары постепенно становятся дефицитными. Процесс, пока еще не слишком ощутимый, но безусловный и неизбежный. В комнате Дока Аллан увидел транзисторный приемник, бинокль, газовый холодильник, на кухне его внимание привлекли остро отточенные ножи, и он неотступно думал о том, что еще было в доме Фишера, чего он, Аллан, не увидел. И вовсе не потому, что завидовал Доку Фишеру и хотел отнять у него это богатство, Аллан никогда не думал о вещах просто потому, что у него их не было: всю свою собственность он мог унести в маленьком чемоданчике. Однако здесь, на Насыпи, веши приобретали' совершенно новый смысл, поскольку были самым непосредственным образом связаны с потребностями, и подобно тому, как жизнь каждого человека на Насыпи приобретала важное значение для всех ее обитателей, так и всякая вещь, чья бы она ни была, становилась важнейшим условием жизни всех. Как вода.
— Какой у него взгляд... — Лиза все еще наслаждалась нескрываемым восхищением, с каким ее созерцал Док.— Наверное, еще никто и никогда не смотрел на меня так, как он. Но мне не было неприятно, наоборот, стало как-то спокойно...