Часа в три она предложила мне перекусить в кафе в старой части музея. Заодно я воспользовался моментом и показал ей свой завершенный рисунок. Глаза Элены медленно наполнились удовлетворенной темнотой, словно я оправдал какие-то ее ожидания.
— Ну что же… ты проделал большой путь внутри себя.
— Спасибо.
— А каково его функциональное назначение?
— А оно должно быть?
Элена повела по рисунку пальцем и сказала:
— То, для чего оно должно служить, расскажет много о тебе самом, то, чему хотел бы служить в жизни ты.
— Ой-ой-ой, — поскреб я затылок. — Об этом я вообще не думал. Не уверен, что все настолько связано со мной. Это просто… дом в тысячу этажей.
— Ошибаешься. Любое творчество — выражение тебя. Я заметила, что ты тяготеешь к церковной архитектуре. Я бы назвала это здание собором.
— Ну да, вполне, — согласился я.
Я действительно вдохновлялся соборами и церквями, когда рисовал. Мне нравилась их монументальность.
— И почему она тебе так нравится? — спросила Элена, продолжая рассматривать рисунок.
— Не знаю. Церковная архитектура стремится не просто к красоте. Она хочет передать в себе идею Абсолюта, архитектуру Бога…
— Ты религиозен? — Ее вопросы один за другим влезали в меня, как настойчивые невидимые червячки.
— Нет, вообще нет. Просто соборы стремятся… к идеалу, к совершенству.
И тут она взглянула на меня с очередной вспышкой света в глазах и развела руками.
— Вот ты и ответил на мой вопрос, а заодно раскрыл свои истинные стремления.
Элена и ее трюки. И ведь всегда оказывается права. Я смотрел на нее с усмешкой, поражаясь тому, как ей удавалось так глубоко копать. В кафе просочились уже знакомые лица. Художники тоже взяли паузу, и, судя по всему, надолго.
— Пройдемся по музею? — предложила Элена. — Нам можно и без билета.
Я был рад, потому что понял, что хотел бы снова прогуляться по своим любимым местам.
— Теперь тебе надо разрушить свое здание, — сказала она, когда мы вошли в первый зал, о сотворении Земли.
«Как антисимволично», — подумал я о таком совпадении.
— М-м-м, знаешь, я решил, что не хочу его уничтожать. Я слишком много в него вложил и выносил, как ребенка, хотя это звучит странно.
— Дело твое, разумеется, — как всегда дипломатично отозвалась она. — Но я рекомендую тебе его уничтожить.
— А что со мной будет? — спросил я, разворачиваясь и идя перед ней задом наперед, чтобы видеть ее лицо. — Ты же всегда все знаешь. Вот и расскажи мне.
Элена покачала головой.
— Это ты должен понять сам.
— Хорошо. Тогда скажи мне, что в свое время пришлось уничтожить тебе? Ты же проводила этот эксперимент на себе, не так ли?