«Минус десять твоей фантазии», — сказал себе я, получая в руки нарядный пакет с лавандовыми полями.
Алина проводила меня до двери, а затем вдруг резко выпалила:
— Если что, заходи… просто так.
Я удивленно на нее посмотрел, она махнула мне и ушла к новому покупателю.
«Забавно», — только и подумал я.
Мама рассматривала набор с легкой растерянной улыбкой. Все выглядело очень красиво — они знали упаковочное дело в этом своем «Прованском саду». Алина наложила туда еще каких-то лепестков и прилепила их фирменную открытку с поздравлением, которую я коряво подписал.
— «Марокканская роза»… — с интересом произнесла она.
— Сказали, выгодно оттеняет зрелую красоту, — не удержался я от ремарки. — Ну… не знаю, просто подумал, женщины такое любят.
— Замечательный подарок! — воодушевленно ответила она.
Позже выяснилось, что отдушка ей не понравилась, но об этом она никогда не сказала. Я понял это по тому, что из набора мы использовали только мыло в виде розочки. Все остальное затерялось где-то на ванных полках…
Мы сидели за столом, царила неловкая пауза. Несколько последних месяцев ожесточенной ругани вдруг сменились тишиной, в которой нам нечего было сказать друг другу. А день выдался солнечным, и снег грязными ручьями потек куда-то вниз…
— Как дела в школе? — спросила она.
— Нормально, — уклончиво ответил я.
— Учеба? Справляешься?
— Сойдет.
Я, как всегда, был очень «разговорчивым». Но я не понимал, как можно просто сидеть и рассказывать обо всем. Мне сложно давалось говорить откровенно даже о таких повседневных вещах, как погода или школа. Этого я в себе не понимал и оттого молчал еще больше.
— Ты ходишь на спорт какой-то?
— Записался в секцию баскетбола. А как ты узнала?
— Уже две недели подряд нахожу в корзине для белья твою спортивную форму, — снисходительно хмыкнула она. — Тоже мне загадка. Ну, спорт — это хорошо. Молодец.
И мне хотелось иногда спросить ее: «А что ты думаешь о наших с тобой колючих отношениях? Ну, кроме того, что я — ходячая проблема, а все дети как дети?». Есть мысли, которые человек подпускает к себе только наедине с собой. И они самые важные. Но максимум, на что я был способен, так это спросить, что у нее на работе.
И она рассказала бы мне долгую историю про какие-нибудь судебные тяжбы, которые ничего мне не сказали бы о ней. А задать вопрос напрямую я не мог.
Иначе получился бы откровенный разговор.
— Есть хочешь? — спросила она.
— Нет вроде…
— Предлагаю пойти в твой любимый торговый центр и съесть пиццу с грибами, которую ты так любишь.
— Мам, это же не мой день рождения.