Генриетта Рус написала этот портрет за два дня, то есть очень быстро.
Такие случаи, как четыре только что упомянутые и первый, парижский, около 1936 года, были исключительными в карьере художницы Генриетты Рус. Они происходили в пределах почти 30-летнего периода. Она не заявляла о том, что постоянно находилась под влиянием Гойи в своих ежедневных занятиях живописью. В этом смысле она не высказывала и никаких догматических суждений о влиянии Гойи даже в этих пяти особых случаях. Она лишь настаивала на том, что они имели некоторые общие особенности и контрастировали с её обычным опытом в живописи. В этих особых случаях она обычно утомлялась или по какой-то иной причине писала через силу. Затем она совершенно неожиданно «оказывалась», если так можно выразиться, способной писать с гораздо большей скоростью, мастерством, непринуждённостью и уверенностью, чем обычно. Она никогда не осознавала никакого «присутствия», под которым я разумею какое-либо ощущение характерных черт другой личности. Только в первом случае из всех эпизодов (в Париже) она писала в темноте.
Комментарий
Гойя часто писал очень быстро (Hull, 1987), и об этом стоит упомянуть в связи с необычной скоростью рисования Генриетты Рус в тех случаях, когда, как она верила, ей помогал дух Гойи.
Знания Генриетты Рус о Гойе до 1936 года
Генриетта немногое знала о Гойе как о художнике и была абсолютно уверена в том, что она ничего не знала о его личной жизни и точно не слышала о его изгнании в Бордо. Во время её обучения в Королевской академии искусств в Амстердаме у неё не было курса по истории искусств.
Определение наиболее вероятной предшествующей личности
Как узнала Генриетта, Гойя жил в Бордо с Леокадией Вейсс. Казалось бы, естественно предположить, что если этот случай наилучшим образом объясняется перевоплощением и временной одержимостью, то предшествующую личность Генриетты можно увязать с Леокадией Вейсс. Но была ли она Леокадией? Генриетта сама первая выразила сомнение в этом в ходе одной из наших встреч, в 1966 году. Она приобрела экземпляр La vie de Goya д’Орса (1928), биографию, которую она читала в Париже в 1936 году. Она ещё раз перечитала пассажи, касавшиеся Леокадии Вейсс. Там нигде не было сказано о том, что Леокадия когда-либо рисовала; но у неё была дочь по имени Росарио, которую часто называли Росарито, которая рисовала. Генриетта предположила, что в таком случае она, возможно, в предыдущей жизни могла быть именно Росарито, а вовсе не Леокадией.
Это предположение подвигло меня исследовать сведения о жизни Леокадии и Росарито с целью узнать, были ли у Росарито другие черты, общие с Генриеттой, кроме умения рисовать. Для этого я изучил другие биографии Гойи и некоторые статьи, описывающие его последние годы во Франции. Вооружившись этими знаниями, я стал расспрашивать Генриетту (во время беседы в 1968 году) о её интересах, симпатиях и антипатиях, а также о других относящихся к делу сторонах её жизни. Свои вопросы я строил таким образом, чтобы она не могла догадаться о том, какие ответы я от неё ожидал; по правде сказать, я и сам не был уверен, какие ответы мне следует ждать от неё. Генриетта Рус уже была знакома с некоторыми страницами из жизни Гойи (и жизни Вейссов), поскольку она к тому времени прочитала биографию д’Орса, хотя и отрицала, что читала что-то ещё.