- О, да! Пять рублей!
- А я согласен с мадемуазель Софи, - неожиданно поддержал ее Иконников, - право же, дела творятся совершенно невероятные и я бы даже сказал дикие. А мы совершенно непростительно медлим. Кровь славянства взывает к отмщению!
- Ну не скажите, дорогой Никодим Петрович, насколько я могу судить, наше правительство, наконец, вышло из состояния апатии. Ультиматум османам составлен в самых решительных выражениях. Объявлена мобилизация, войска выдвигаются к границе, а кстати, что скажет наша доблестная армия?
- Армия готова выполнить свой долг, - просто и без малейшей аффектации ответил Гаупт. - К тому же, могу сказать вам со всей откровенностью, решение о войне принято. Я не хотел говорить прежде времени, но наш полк скоро выступит и, очевидно, это последний мой визит к вам.
- Не говорите так! - Встревожилась Эрнестина Аркадьевна.
- По крайней мере, до войны, - с улыбкой поправился штабс-капитан.
- А вы знаете, мы с Алешкой тоже идем в армию, - неожиданно выпалил Николаша и сконфужено улыбнулся.
- То есть как, вы же еще студенты?
- Уже нет, тетушка, мы теперь вольноопределяющиеся Болховского полка.
- Что ты такое говоришь, а твои родители знают?
- Нет, ма тант*, я не решился рассказать им сам и потому хотел бы просить вас с дядей...
- Ура, наши идут на войну, - закричал совершенно ошеломленный всеми этими известиями Маврик, однако закончить не успел, потому что Дуняша, услышав о войне или еще почему, с грохотом уронила на пол поднос с посудой.
- Это еще что такое? - Строго воскликнула Эрнестина Аркадьевна, но девушка не слышала ее и лишь во все глаза смотрела на сделавших это удивительное признание студентов.
- Как же это, Николай Людвигович, Алексей Петрович... на войне ж убить могут, - бормотала она, и глаза ее быстро наполнялись слезами.
- Полно тебе причитать, - нахмурился Модест Давыдович, - они еще, слава богу, живы. Но как это возможно?
- Свидетельствую, - громко заявил Гаупт, - молодые люди говорят чистую правду. Им стоило не малого труда уговорить меня скрывать эту новость. Тем более что для этого господам вольноопределяющимся пришлось переодеться в партикулярное платье, что я как офицер не могу одобрить никоим образом. Но, раз их инкогнито раскрыто, то в следующий раз вы увидите их в мундирах.
Пока он говорил, Соня подошла к кузену и его приятелю и срывающимся голосом пробормотала:
- Простите меня, Николаша, и вы, Алексей, я дурно думала о вас и мне теперь ужасно стыдно. Вы ведь извините меня?
Пока все внимание было приковано к уходящим на войну молодым людям, Дуняша, наконец, вспомнила о своих обязанностях и с виноватым видом принялась собирать на поднос разбитую посуду. Собрав все черепки, девушка попыталась незаметно выскользнуть, но не тут то было. Внимательно следившая за ней хозяйка тут же пошла следом и, догнав горничную в коридоре, буднично отхлестала ее по щекам, а затем вернулась к гостям и любезно улыбаясь, предложила всем перейти в гостиную.