Зато уходят простые врачи, пусть и без ученой степени, но зато честно проработавшие в больнице не один десяток лет. Наконец кто-то из сотрудников собрался написать куда следует, сообщить о том, что творится в их богадельне.
Случайно жалоба попала мне в руки, попросили передать кому-нибудь из знакомых литературных редакторов, для корректировки текста. Но было лето, все редакторы были в творческом отпуске, кто уехал отдыхать на юг, кто в запой, и никто не смог помочь. Впрочем, жалоба и так была написана вполне сносно, не удивлюсь, если для ее составления наняли профессионала, какого-нибудь вполне сносного журналиста. Получился не просто очередной крик души, а основательная бумага, с цифрами, расчетами, приложением добытых документов. И даже написана с юмором, и, несмотря на объем в десяток машинописных страниц, я прочитал ее с удовольствием. Кто-то наверху тоже удовольствие получил, заинтересовался, разослав по всем контролирующим органам, всюду, куда смогли, от Администрации Президента до местного приходского священника. Органы приехали с проверками сразу одновременно почти все. От ОБЭПа до пожарников. Удивленный главврач поехал в Комитет узнать причину. Нашлись доброжелатели, шепнули, что пришло на тебя такое заявление. Написала какая-то сволочь, не могла подождать, надо было испортить настроение перед праздниками. Главный срочно созвал общее собрание. Пришел, сел, минут пятнадцать молчал, пока заместители не стали толкать локтями: «Пауза затянулась, давай, говори слова». Слов было сказано не много. Собравшийся народ настроился на очередную двухчасовую речь, взял с собой истории болезней, писать, планшетники, зарядил смартфоны, а тут услышал всего несколько слов:
— Так, на меня тут жалоба пришла. Нашелся. Написали, что я всех уволил. Это тех, кто работать не хотят.
Вдруг вскочил с места и побежал. Выбежал на улицу, понесся к воротам, за ворота. Куда? Все смотрят, думают: «Неужели в бега?» Но нет, вечером нашли его в кабинете, с гипертоническим кризом. Пришлось взять больничный.
Но стресс длился не долго, хотя собраний не было несколько дней. Народ даже заскучал, решив, что все, развлечений больше не будет. Но нет, вскоре главный врач собрал коллектив, заговорил, снова понес бред. Переживает, жаль, что под жалобой, написанной на него в министерство, не стоит подписи. Вернее, стоит подписей много, а кто непосредственный автор — не понять. Жаль, говорит, человек талант зарывает, я бы его выдвинул на Пулитцеровскую премию по литературе. Обещал помочь, у него везде связи. А уж в Колумбийском университете, присуждающем премии, и подавно все схвачено, это ему как два пальца. Он все может. Наверное, подумал, что автор от гордости нечаянно себя выдаст. Деньги платят пусть небольшие, но никому бы не помешали. Хотя трудно подобрать подходящую номинацию Пулитцеровской премии, разве что за лучшую драму, но на художественное полотно письмо объемом всего в один авторский лист явно не тянет.