Бар сделал глубокий вдох. Он уже сотню лет так не отвисал с оранжевым, хотя раньше они довольно часто коротали вечера за выпивкой. Гарри вообще мастерски умел бодяжить траву в алкоголе, причем так, что казалось, будто ты совсем не пьянеешь, только лапы ватные становятся, и по телу разливается приятная ломота. Он махнул волосатой головой и посмотрел в сторону бара. Наблюдать за работой этой очаровательной коротко стриженной скунсихи, столь профессионально разваливающей виски, было очень приятно.
– Ну, теперь ясно, почему они больше в футбол не играют. Слушай, Гарри, сукин ты сын, а подскажи мне, где ты нашёл вот её? – тихо спросил Бар, указывая пальцем в Мерси.
– Ты не поверишь, мальчик мой, но она сама ко мне пришла, сказала, что всегда хотела работать в баре, – не отвлекаясь от пакета, сообщила обезьяна.
– А почему именно к тебе?
– Она же скунс, а им особо не доверяют работать с продуктами, ну, в головах полно всяких предубеждений. Сам знаешь.
– И ты решил пойти против злой системы. Как-то на тебя не сильно похоже.
– Мне это выгодно, малыш. В последнее время у меня слишком много драк, а Мерси держит бар так, что не все жаждут сразу напиться. Хотя, не скрою, даже с ней ребята ухитряются надраться.
– Как мило, – ухмыльнулся Бар, ставя стакан на небольшой круглый стеклянный столик. – Эх ты, старый чёрт, знаешь, чем меня брать. Скажи, ты всех угощаешь валерьянкой, а? Скольким копам ты налил уже в этом месяце?
– Бар, малыш, ну ты забыл, что полиция уже не вотчина котов, это время прошло, дружище. Валерьянка не особо пользуется спросом у копов, так как тут теперь лишь козлы да бараны. Да что копытные, я даже зайца видел или кролика, их вообще хрен друг от друга различишь.
– У кроликов задние лапы короче и они менее ветрены, в отличие от зайцев. У нас только зайцы проходили по делам. Кролики, как правило, дома сидят, с преступным делом вообще не знаются. Готов поставить свой хвост, что кролики вообще никого никогда не убили.
– С чего это такая мысль? Что, намутил с белым и пушистым?
– Ага, если бы, – Бар положил руку на край дивана и посмотрел через одностороннее зеркальное стекло в зал. Понемногу начал собираться весь бомонд.
– Эй, малыш, держи. Это за наше с тобой здоровье и долгую жизнь, чтобы шерсть не опадала, челюсть крепчала и глаза, как алмаз были, – сказал орангутанг, протягивая ему стакан.
– Ну, шерсть-то точно не выпадет, я же гладкошерстный, мы до самого конца пушистые, – усмехнулся Бар, принимая виски. – А вот за остальное согласен, мудрая моя обезьяна. Дрогнем.