Так, еще задолго до наступления морозов, в этом узелке сопротивления — фашистской армии и смерти — была решена топливная проблема; едва ли не полдела было сделано.
Не была обузой и старушка няня; с началом войны она поступила уборщицей в трамвайный павильон и получала там, как и сестры, рабочую карточку — это тоже кое-что решало. Но, главное, она превосходно умела готовить из ничего нечто. Няня стряпала и следила за тем, чтобы жилая часть квартиры содержалась так же опрятно, как и всегда; спали три женщины в одной комнате, посреди которой стояла «буржуйка», в проходной кухоньке-прихожей, в углу, была оборудована ванная, вторую комнату и коридор плотно закрыли.
Они не ждали чуда, но и не отчаивались. Им в голову не приходило, что может наступить момент, когда они потеряют вдруг привычный облик, всегдашнее свое достоинство, — они попросту не задумывались над возможностью «переродиться». И в октябре, и в ноябре, и в декабре сорок первого, и в январе, и в феврале сорок второго они продолжали жить и трудиться, как делали это всегда. У каждой была длинная, хорошо простеганная телогрейка с большими карманами — Валя сшила, она была мастерица на все руки. Был один на всех фонарик с аккумуляторной батарейкой в кожаной сумочке; к ремню была прилажена лампочка с небольшим рефлектором — руки оставались свободными…
Каждая дополняла усилия других. Если няня выстаивала часами в очередях — когда перестали ходить трамваи, ей разрешали и с работы отлучаться, даже поощряли: она занимала очередь на нескольких товарок сразу, — сестры пилили и кололи дрова, топили печурку, носили из Фонтанки воду, столько, чтобы можно было мыться каждый день, и пол протереть, и изредка устроить что-то вроде бани. В их крошечном коллективе не оказалось ни избранных, ни избалованных, ни нерешительных и бестолковых; предположить, что кто-то из них мог, скажем, потерять продовольственные карточки — обычное начало многих бед, — было как-то странно, не сходилось, не совпадало; никого не надо было ни понукать, ни упрекать, ни проверять, ни упрашивать.
Все эти обстоятельства или все эти факторы — чего тут было больше: везенья, воспитания, характера, привычки к определенному уровню, укладу жизни? — оказались в условиях блокады необычайно важными, ж и з н е н н о важными, а их соединение в одной ячейке дало сплав, прочность которого, как выяснилось, могло преодолеть только прямое попадание.
И все же первостепенную роль в их спасении сыграло, разумеется, то, что они не голодали. Ели мало, непривычно мало, недостаточно; все трое исхудали, стали меньше ростом, осунулись — а были в мирное время склонны к полноте. Но в буквальном смысле слова они не голодали, не пухли от голода, от попыток заглушить голод водой, хотя никто из них не принадлежал к числу тех, кому даже в дни блокады полагалось дополнительное, усиленное или льготное питание.