— Правый фланг, правый фланг! — звал он в трубку телефона, но ему никто не отвечал. Связь была порвана.
Враг, превосходя силами во много раз, на нескольких участках смял оборону полка. Кое-где фашистские автоматчики просочились даже в глубь обороны и, захватив часть запасных траншей, отвлекали на себя и без того ослабевшие силы батальонов. Казалось, еще час-другой — и наступит гибель теперь уже не одного, не двух человек, а целого гарнизона. Сдаваться в плен здесь никто не собирался. Поэтому многие защитники осажденного гарнизона откладывали по одному патрону в грудной карман «для себя»: «Лучше смерть, чем плен!»
Титов знал, что его воины в нужный момент поступят именно так, но в этот час надо было решать иначе: погибать от своей руки еще рано, лучше оставленную для себя пулю послать врагу. Ведь главным силам теперь известно, что осажденный гарнизон живет. Значит, надо стоять до последнего вздоха. Но как эту мысль передать воинам, как показать пример, когда прикован к койке?
Распахнулась дверь. Тяжело и медленно вошел Зернов. На лбу бронебойщика кровоточила рана. Где он был и как дрался с врагом, никто не знает, а о себе Зернов никогда не рассказывал.
— Костя ушел… — доложил он после минутного молчания.
— Один… Понятно, — строго заметил Титов.
— Искал, не нашел, — ответил Зернов, потупив глаза и задумавшись.
«Неужели голубь, которого я принес тогда, чтобы на какое-то время отвлечь Костю от тяжелых дум о смерти отца, неужели короткая беседа о разведчиках, что используют голубей для передачи сведений, толкнули Костю на такой шаг?»
— Доложите обстановку, — потребовал командир полка.
Зернов с трудом поднял голову.
— Тяжело…
— Ни шагу назад! — властно приказал Титов.
В голосе командира Зернов не уловил ни отчаяния, ни растерянности. Наоборот, от командира полка веяло уверенностью и непреклонной волей драться с врагом до победы. Эта уверенность вдруг передалась и Зернову. И если, входя сюда, он думал о последней схватке с врагом, из которой не собирался вернуться живым, то сейчас, будто не чувствуя усталости, ответил:
— Приказывайте…
Через несколько минут Титов был в боевых порядках. Его от окопа к окопу переносил Зернов. На этот раз он, как никто другой, понимал, почему командир полка рвался в бой. И там, где они появлялись, устанавливался порядок. Титов решительно пресекал растерянность, немедленно назначал командиров взамен выбывших, а тех командиров, которые вместо руководства подразделениями сами ложились за пулеметы или лихо бросались в атаку, отстранял от должностей.
— Лихость и отвагу проявить легче, чем управлять боем, — говорил он таким командирам.