Отец повернул голову, отрицательно покачал головой: нельзя. И все исчезло.
Проснулся в холодном поту. Нога ноет от надсады. Надо было беречь ее, отлежаться еще пару дней, дать связкам восстановиться, но не было времени.
В избушке холодно, как на улице. Пока спал, замерз под одеялом. Дрожа всем телом, зажег керосинку, натолкал в печь дров, чиркнул спичкой. Пламя весело побежало по сухим дровам, загудело в трубе. В дверь скребется Елка. Запустил ее, та прошла под нары, легла на свое место. Он тоже добрался до спального места, задул лампу, лег, завернулся в одеяло. Благодатное тепло постепенно наполнило стены зимовья. Даже согревшись, под впечатлением сна долго не мог уснуть. Перед глазами стояли отец и братья. «К чему бы это?» — думал он, но не находил ответа.
Утром, как всегда, разбудила собака. Выбравшись из-под нар, лайка потянулась, ткнулась носом ему в руку, попросилась на улицу. Нехотя поднявшись, Янис встал, сильно хромая, открыл дверь. Сам присел на чурку рядом, снял бродни, ощупывая вновь раздувшуюся ногу.
Печь давно погасла, но в избушке тепло. Сегодня Янис решил устроить себе выходной после вчерашнего перехода. Надо отлежаться, сделать компресс, подлечить сухожилия.
Снаружи захрустела сухарями собака. Он приоткрыл дверь, приглашая животину внутрь зимовья, но та не захотела идти. Покончив с едой, собака неспешно отошла в сторону, позвала за собой: что, хозяин, пойдем в тайгу? Парень отрицательно покачал головой: нет. Та, чихнув, неторопливо подалась в лес. Оставшись один, добрался до нар и опять закрылся одеялом с головой.
Солнце в окошке, медленно перебравшись по подушке, наплыло на глаза. Нехотя отвернулся, но начал просыпаться. Небесное светило поддержал голодный желудок. Не в силах противиться, Янис откинул одеяло: надо понемногу шевелиться.
Приподнялся, сел на нары, осмотрелся вокруг. Нога мозжит, но передвигаться можно. Сходил на улицу, вернулся назад, затащил мешок. Удивился: как сюда принес? Его надо было на коне привезти. Но, собираясь в дорогу, о мерине никто не вспомнил.
Перед охотой они всегда завозили продукты на лошадях. Потом кто-то из братьев выводил их домой. В прошлом году по первому снегу пришли вчетвером, ведя за собой двух коней с грузом на спинах, затем Андрис уехал на них домой, увез рыбу и вернулся через три дня.
В этот раз все иначе.
Янис развязал мешок, начал выкладывать продукты на стол. Килограммов пять соленого сала, столько же колбасы. В берестяных туесках — топленое масло, жиры, в мешочках несколько видов круп, мука, сахар. Около трех килограммов соли, ведро картошки. Хотел возмутиться, но остыл. Картошку на себе никогда не носили — для этого были кони. Сейчас был не тот случай. Неизвестно, сколько ему придется здесь прожить.