Так или иначе, но, оттолкнувшись от книги Авраама Еврея, в конечном счете, Путье познал суть Великого Деяния (за исключением, правда, все той же materia prima). Скажем больше, это удивительное искусство так покорило нашего писаря, что он решил посвятить ему свою жизнь.
И стал Путье молить Бога, чтобы благородное искусство, над коим он трудится, было успешно продолжено и завершено. «Молю Тебя даровать мне Небесный, Краеугольный, Чудодейственный камень, созданный вечностью, которая в сем повелевает и силой Твоей царит…»
Но не было осязаемого ответа от Господа. И спустя какое-то время Путье, чувствуя, что зашел в тупик, решил обратиться за помощью к человеку, сведущему в вопросах трансмутации металлов. Он скопировал из своего фолианта несколько иллюстраций и отправился к мэтру Ансельму, страстному поклоннику алхимии, лиценциату медицинских наук, человеку, который наверняка сможет пролить свет на непроглядную тьму, обступившую бедного писаря из Парижа.
Мэтр Ансельм весьма заинтересовался картинками, но еще больше его интересовал первоисточник, и нашему писарю пришлось врать с три короба, уверяя мэтра в том, что никакого первоисточника (т. е. никакого поясняющего текста) у него не было и нет, а есть только эти непонятные рисунки. Время-то было тревожное.
Самым нелепым в этой ситуации было то, что Ансельм сам оказался дилетантом. Мало что понимая в символах Авраама, он, однако, взялся толковать их, окончательно сбивая с толку Путье, у которого голова и без того шла кругом. Ситуация осложнялась еще и тем, что, в силу своего смиренного характера, он поддался на уговоры Ансельма и показал-таки мэтру свой перевод первоисточника, где черным по белому было писано, что в процессе Великого Деяния, среди прочих ингредиентов, должна присутствовать кровь. Путая алхимию с магией, мэтр дал совет использовать кровь новорожденных младенцев. Понятно, что Путье отверг рекомендации своего конфидента и правильно сделал. В конце концов, он сам разобрался, что философы называют «кровью» минеральный дух, который-де имеется во всех металлах.
За двадцать один год неустанных трудов Путье поставил тысячи опытов, пытаясь трансмутировать те или иные металлы в драгоценные. Наконец он понял, что — увы, увы — не разобраться ему с этим делом самостоятельно, а потому решил совершить паломничество в Испанию, в окрестности Сантьяго де Компостелло, где жили ученые мужи, соотечественники Авраама, и где было несколько знаменитых синагог.
На обратном пути из Сантьяго де Компостелло болезнь задержала Путье в Лионе. Один торговец порекомендовал ему местного врача по имени Канчес. В частной беседе выяснилось, что Канчес хорошо разбирается в еврейской каббале, поэтому писарь решил показать ему скопированные иллюстрации из своей книги. По этим рисункам Канчес узнал сочинение раввина Авраама «Asch Mesareph», которое считалось безвозвратно утерянным, и предложил Путье сопровождать его в Париж, чтобы там взглянуть на первоисточник. Но добрались они только до Орлеана, где Канчес внезапно скончался.