— Или он снова начнет вербовку, — говорит Дэклан, — пока он тут. Он не хочет призывать свою армию — это слишком опасно, потому что это заметят божественные ангелы и начнут выполнять свою работу. Но, если он использует ангелов, это может дать ему какое-то время. Скажем, он настолько озабочен тем, что делают тролли. Он мог бы их разбудить, но вместо этого собрал Падших.
— Вперед! Тролли! — раздражением восклицаю я. — Те, которые пахнут как ослы, и у которых острые зубы, которые разорвут тебя на части, если ты слишком близко к ним подберешься? — глядя на Эйона спрашиваю я.
— И у них нет фиолетовых волос, — указывая на меня, говорит Эйон — Они как правило лысые, и только из их ушей торчат небольшие пучки волос.
— Брутально, — бормочу я.
— А их дыхание…, - Эйон подходит ко мне и берет за руку.
— Я понимаю, — сердито говорю я. — Что может убить тролля?
— Gula, — унисон говорят все.
— Ненасытность? — спрашиваю я, переводя с латинского.
Должно быть я выгляжу смущенной, потому что Финн говорит:
— Это зависит от тролля. Ты должна выяснить, могут ли они устоять, и тогда, ты даешь им больше, чтобы они могут справиться.
Все еще смущенная я смотрю на Бреннуса, а на его лице появляется сексуальная улыбка.
— Если тролль не может удержаться от пива, ты даешь ему тысячу немецких марок. Он будет пить и рассматривать их в течении нескольких часов, — объясняет Бреннус. — Если это не работает, ты отрубаешь ему голову. Огонь не поможет. Их кожа намного прочнее, чем наша.
— Да, — пытаясь переварить новую информацию, говорю я.
— Что еще? — спрашивает Бреннус.
— Наблюдая за некоторыми новыми ребятам — у них есть прекрасная работа, — говорит Лахлан.
— Ты чувствуешь чью-то вонь, как будто с тобой разговаривает Чистильщик Ада, и ты избиваешь его, пока он не начинает визжать.
— Чистильщик Ада? — спрашиваю я Лахлана.
— Да, красивые мальчики из ада, — улыбается он мне, говоря о Падших Серафимах.
— Что может уничтожить Чистильщика Ада? — спрашиваю его я, наблюдая за тем, как он наклоняет голову, раздумывая над моим вопросом.
— Superbia, — отвечает Лахлан, что означает гордыня.
— Vanitas, — добавляет Фаолан, что означает тщеславие.
— Invidia, — говорит Дэклан, что означает зависть.
— Iram, — восклицает Эйон, что означает гнев.
— Avaritiae, — говорит Фин, что означает жадность.
— Libidinem, — говорит Бреннус, что означает вожделение.
— Что может уничтожить меня? — шепчу я Бреннусу.
— Tristitiae, — мягко произносит Бреннус, это слово означает «печаль». — Особенно если страдает и печалиться твой любимый человек.
К моему горлу подступает ком, потому что я знаю, что он прав. Он осторожно кладет руку на мой стол. Я грустно улыбаюсь и говорю: