— Что же тогда ты хочешь? Я хотела бы все прояснить, чтобы между нами не было никаких недоразумений, — спрашиваю его я.
Его взгляд смягчается.
— Я хочу тебя и то, что ты можешь мне дать, — улыбаясь, говорит он. — На протяжении веков я пытался обзавестись потомством. Я хочу абсолютное бессмертие — хочу передать это своему потомству. Я хочу детей, — с почтением говорит он.
Булочка была права! Он хочет потомства, про себя думаю я, чувствуя себя плохо.
— Почему я? — пытаясь скрыть свое отвращение, спрашиваю я.
— Я верю, что ты можешь дать мне то, что я хочу. Было бы позором убить тебя, даже не попытавшись это сделать. Ты замечательный человек — это твоя истинная красота. Если бы я не видел твоих крыльев, я бы даже не понял, что ты тоже ангел.
Без предупреждения, он быстро и жестко бьет меня по лицу, от чего моя голова откидывается назад, но я не падаю. Я кладу руку на пульсирующую щеку и из моего гола вырывается низкий рык.
Он с восторгом мне улыбается.
— Видишь, ты не такая хрупкая как человек. Человеческой женщине такой удар мог бы сломать шею, но только не тебе. Я могу быть с тобой грубым.
Рассел рычит из того угла, где я оставила его с Брауни. Я молюсь, чтобы он держал рот на замке и не привлекал к себе внимание.
— Ты любишь по жестче, да? — снова выпрямляясь, спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Я бы никогда не позволил себе быть грубым. Когда я беру женщину в свою постель, я должен быть очень и очень осторожен. Но когда она беременеет, я знаю, чем это для нее заканчивается. Ребенок внутри нее, убивает ее, и, в конце концов, они оба умирают, — со знойной улыбкой, говорит он. — Но, возможно, с тобой такого не будет. Не случиться, ты сильная, здоровая — долговечная.
— Ты льстец, — саркастично отвечаю я.
Он сводит брови.
— Ты издеваешься? — спрашивает он.
— Прости, — я поднимаю руку, желая прикусить язык. Я должна понимать, что он сумасшедший демон, или я умру. — Так что же нам теперь делать? Я знаю, чего ты хочешь — ты знаешь, чего хочу я. Пусть Брауни и Рассел уйдут, тогда мы и поговорим.
— Они меня оскорбили. Я не могу позволить им уйти, — строгим тоном говорит Ифрит. — Они пытались сбежать от меня. Я не потерплю такого попрания.
Мое сердце болезненно сжимается.
— Как тебя зовут? — пытаясь его остановить, спрашиваю я.
— Я — Валентин, — говорит он.
Мне в голову приходит несколько саркастических замечаний, но я прикусываю язык.
— Валентин, если ты убьешь моих друзей, никакой сделки не будет. Я ни на что не соглашусь, — пытаясь заставить его увидеть причину, заявляю я.
Он смотрит на меня в недоумении.