И в благодарность за все это — только упреки…
Ногти Стакена глухо барабанили по столу, глаза смотрели пристально и неприязненно.
«Орел смотрит на солнце. Глаза Стакена все время глядят на великого Ра… Не слепнут… Кто такой Стакен? Птица или бог?..» Райт чувствовал, что его мысли рассеиваются, обращаются в ничто под этим взглядом. Ему пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы вновь обрести душевное равновесие.
— Мне очень жаль, господин профессор, что моя работа не нашла в вас сторонника. Выслушав ваши доводы, должен заявить, что не могу отречься от чего-либо из написанного. Я знаю, что правда на моей стороне, и это облегчает для меня тяжесть ваших упреков.
Стакен поджал губы, будто сдерживая смех. Райт был удивлен — ведь профессор никогда не смеялся.
— Вы упрямы, господин доктор. Я серьезно побаиваюсь, что вы можете встать на опасный путь…
И совсем другим, официальным тоном добавил:
— Будьте добры, просмотрите завтра тот ящик с папирусами. Прочитайте тексты. Ждите меня в полдень.
Вновь стук ногтей по столу — сигнал окончания разговора. Легкий кивок головой — и Райт вынужден был попрощаться с профессором. Уходя, он вспомнил школьные годы и чувство облегчения после удачного ответа на вопрос учителя. Стакен опустился в кресло и сразу утратил строгую осанку. Он пожелтел и словно состарился на глазах — стал похож на человека, чье обессиленное тело наконец с удовольствием заняло спокойное и удобное положение.
*
По возвращении Райт уже не смог продолжить работу, прерванную беседой со Стакеном. Он разбирал надпись на пьедестале статуэтки, но продвигался с невыносимой медлительностью. Куда-то подевались внезапные озарения, обычно посещавшие его во время подобной работы. Звонок возвестил закрытие музея и даровал Райту свободу… Он собрал свои записи и торопливей, чем обычно, направился к выходу.
*
У ворот музея Райт увидел знакомое авто и за спущенным оконным стеклом лицо своей невесты. Оживленно замахала перчатка. Сегодня Райта не обрадовала эта встреча. Мария или, как он называл ее — Мэри — тоже посягала на его свободу. Он знал ее год, — и с месяц как был ее женихом. Имелась некая связь между положением жениха и теперешним смятением, но она ускользала от Райта. Его беспокоило какое-то совершенно постороннее, чуждое ощущение.
Но чувство недовольства продлилось лишь миг. Он сбежал по ступеням и сел в пахнущее духами авто. Садясь, увидел в дверях музея Стакена. Профессор держал под мышкой трость, натягивал перчатки и безразлично смотрел из-под старомодной шляпы с широкими полями. Райт откинулся, нырнул в выложенные подушками глубины машины.