– При чем здесь это? – оторопел Аркаша.
– Девственник в музыкальной группе – все равно что баба на корабле. Яша, ты девственник?
– Я? – Батурский возмущенно ткнул себя в грудь. – Да ни в жизнь!
В том же духе ответили и все остальные пацаны. Ирки не было, а то бы и она открестилась от девственности. Тем более что, в отличие от некоторых, она бы не соврала.
– Ну, я тоже не девственник, – опустив голову, вздохнул Аркаша.
– Правая рука не в счет, – засмеялся Вася.
– Если это не Катькина рука, – усмехнулся Паша.
– Катю не трогай! – встрепенулся Аркаша.
– А то что? – Паша вплотную подошел к нему.
– Не надо, – стушевался скрипач.
– Почему не надо? Если у вас любовь, то надо… Или ты без любви?
– Что, без любви?
– Любишь Катю?
– Люблю… Но это мое личное дело!
– Если любишь, то чего стесняться? Спал с ней?
– Да, я люблю Катю, – пробормотал Аркаша.
Даже опустив голову, нельзя коснуться лбом груди, но ему едва это не удалось.
– И ты не девственник?
– Нет.
– И спал с Катей?
Аркаша вдруг поднял голову и с вызовом глянул на Пашу.
– А что здесь такого?
– Ты с ней спал?
– А если я ее люблю?
– Это ты сейчас хвастаешься, что спал с Катей? – хищно сощурился Паша.
– Я не хвастаюсь, – Аркаша затравленно глянул на него.
– Ты ведешь себя как последнее чмо!
– Но я не спал с ней! – Аркаша мотнул головой.
– Если ты сейчас не исчезнешь, я выбью тебе все четыре глаза. И сломаю скрипку.
– Не надо скрипку! – Аркаша попятился к двери, прижимая к груди инструмент.
– Считаю до трех.
– Не надо скрипку, – повторил Аркаша.
Но шаг не ускорил. Паша досчитал до трех, а очкарик был еще только на половине пути. Но бить его не стали. Пусть проваливает.
* * *
Волк поджидал Красную Шапочку по дороге к бабушке. Катя не относила бабушке пирожки, но была у нее в гостях. От нее и возвращалась домой. А на пути вдруг вырос Паша Маслов. Но так ведь она не Красная Шапочка, и он не Серый Волк.
– Привет!
Паша перегородил дорогу, и ей пришлось остановиться. Время позднее, горят фонари, но людей на улице не видно. Все по домам сидят. И, возможно, за ними наблюдают. Даже у ночной улицы есть глаза и уши. А к утру вырастут и злые языки. Но Кате почему-то все равно. Паша ей всего лишь нравился, крутить с ним любовь она не собиралась, но если вдруг скажут, что их видели вместе, не страшно. Он парень видный, быть его девушкой не стыдно. А если скажут, что у них был секс, тоже не беда. В конце концов, ей уже семнадцать. И на дворе не Средневековье.
– Тебе чего?
– Ты почему одна?
– Мне тут недалеко. – Катя кивнула в сторону своего дома.
– Почему Аркаша не провожает?