— Айэнг кваххаг’юр, — сказал он.
Магьер покачала головой. Он нахмурился, а затем…
— Ман’ам кваххар-ис… е ра’фи?
Сказав это, он указал на нее. Эти слова звучали по-другому, более музыкально. Может, это был какой-то другой язык, хотя одно слово звучало похоже.
— Я… не… понимаю, — с трудом сказала она по-нумански.
Высокий немертвый склонил голову набок, а затем выпрямился. Он даже не взглянул на Мальца или Лисила и снова приложил руку к своей груди.
— Я… Кваххар, — сказал он, запинаясь на каждом слове. — Рад приветствовать… потерянную… внучку.
В ледяном помещении повисла гробовая тишина.
— Мы должны вернуться, — прошептал Лисил. — Если мы сможем достичь устья туннеля, мы сможем задержать их…
Кваххар перевел взгляд на Лисила, и все намеки на улыбку и надежду исчезли с его лица.
Магьер боролась, чтобы сохранить своего дампира под контролем, хотя она хотела отпустить ее, позволить инстинкту отомстить за то, как эта нежить посмотрела на ее мужа. Что-то внутри нее противилось этому желанию. Что-то подавляло его, даже когда Лисил поднял в руке свой листовидный клинок, чтобы преградить ей путь.
Кваххар снова посмотрел на нее. Скорбная печаль наполнила его лицо, словно он собирался разрыдаться, хотя ни одна слезинка не сорвалась с его бесцветных глаз.
— Моя потерянная внучка, — сказал он, делая еще один маленький, нерешительный шаг. — Возлюбленный… привел тебя ко мне. Я ждал так долго, чтобы меня простили за мои грехи… за мое желание остаться в одиночестве.
Магьер застыла. Что он имел в виду под «Возлюбленным»?
Хотя, в отличие от Ликэн, он говорил и понимал речь, и знал более одного языка, то, что он говорил, не имело никакого смысла. Что-то холодное и жесткое было в его природе.
— Одиночество, — прошептал он. — Я прошу прощения за свою гордость… за то, что думал, что только я достоин.
Почувствовав мягкое давление на свою ногу, Магьер посмотрела вниз и увидела Мальца рядом с собой. Другое воспоминание всплыло в ее сознании, когда он посмотрел на нее.
Она увидела шар, тот, что они привезли, как он стоял на каменном постаменте и огромной пещере под шестью башнями замка. Что он пытался сказать ей?
— Ты так красива в моих глазах, — сказал Кваххар. — И я… оплакиваю свои грехи. К моему сожалению, я не мог оставаться один.
Он слабо махнул рукой в сторону одной из трех нежитей, все еще стоящих в тени с опущенными головами, хотя он не смотрел на них.
— В них нет ничего хорошего, и только сейчас… Возлюбленный простил меня за то, что я думал, что только я достоин быть хранителем… за то, что уничтожил остальных Чад, которых отправили со мной.