С оружием в руке Оша рычал на нее.
— Не давай мне повод…
Его голос сорвался. Его глаза блестели, как будто слезы могли бы прийти во время гнева, хотя они не сделали.
— Не давай мне повод, — на сей раз он шептал. — Достаточно потерянной крови между нами.
Не было сомнений, кто умер бы, если бы в этот момент не происходило. Это не была бы она, хотя она будет причиной. Она не хотела этого.
Денварфи медленно вынула ее пустую руку из рукава и держала её в навиду. Оша отошёл, его лезвие скользнуло обратно в его рукав, и Денварфи наконец смогла посмотреть вниз.
Потрепанная книга с поблекшей синей обложкой, возможно сделанным из окрашенного хлопка натянутого на картон, что люди, часто предпочитали в печати книг, лежала в ногах Оши. Она была открыта примерно на средней странице его содержания.
Знаки, написанные там, были из языка ее народа, но написанные торопливо в отличие от работы писца. Возможно, это был журнал, но анмаглахк не вел такие вещи, если не проинструктирован, чтобы выполнять такую задачу.
— Что это? — она спросила.
Оша, не отводя взгляда от нее, схватил книгу и пихнул ее назад в свой плащ.
— Это личное. Это не имеет никакого отношения к чему-либо здесь, — он начал отворачиваться.
— Подожди. Вельмидревний Отче… просит, чтобы мы не говорили никому ничего из того, что произошло, пока он не видел нас, и не поговорит с нами. Будешь ли ты повиноваться?
Когда Оша оглянулся на неё, его глаза были все еще заполнены болью и гневом.
— Если я вынужден не говорить о нем, — медленно говорил он, — в обмен на мою законную свободу… тогда я не хочу говорить о нем вообще! Я покидаю эту каюту и поднимаюсь на палубу, и у Вас нет причины остановить меня. Не пытайтесь. Когда мы возвратимся домой, предъявите любую претензию, которой Вы желаете перед людьми… как Ан’Кроан. Они услышат обе из наших историй, это наш путь.
Она удержалась от дрожив его последнем упреке, поскольку в этом он был прав.
Оша оставил дверь открытой и ушел без оглядки, как будто предостовляя ей возможность остановить его.
Независимо от того, поднялся ли он на палубу, она все еще охраняла его. Он предстанет перед Вельмидревним Отче, чтобы объяснить действия Сгейльшелеалохе. Все же, пойманный между путями их народа и их касты, она была в замешательстве под весом его слов.
Это было какой-либо частью того, что вело Сгейльшелеолохе в те прошлые моменты его жизни? Вытаскивая свой древослов, она прижала его к корпусу судна.
«Отче?»
«Я здесь, Дочь. Вы взяли его под стражу?»
Она колебалась, поскольку она сделала и не сделала. Одна, другая деталь продвинулась в ее мыслях.