— Это моя! — Алиса слишком быстро кинулась к кружке, которую он взял. Она забыла о разлитой каше. Поскользнулась на ней и упала на пол.
— А какая разница? — делая глоток, спросил Дест. — Хотя я понял.
Он вылил чай в раковину. Поиск по полкам дал результат через пять минут. Бутылка с крепким чико. Там все шестьдесят пять градусов будет. Дест вылил алкоголь в раковину. Просмотрел еще несколько шкафов. В дальнем углу настойка на травах. Она также была вылита в раковину. Пустые бутылки он выкинул в мусорку, где лежала пустая бутылка из-под чико.
Алиса сидела в лужи каши, втянув голову в плечи, и плакала. Жалкая. И веселость пропала. В который раз он смотрел на нее и не видел той девушки, что ему так запомнилась. Она была блеклым подобием своей фотографии. Все это должно было вызвать отвращения. Всегда вызывало. Слишком слабая, идущая на поводу у своих низменных желаний. Но и он не лучше. У него была похожая зависимость. Только в отношение ее.
— Так и будешь сидеть? Умойся и давай завтракать, — сказал он. Алиса попыталась встать, упала. Ушибла руку. Алкоголь делал ее неуклюжей. Почему он не заметил этого раньше? Был слеп? Ведь все это продолжалось не один день.
Она ушла в ванную. Дест поднял тряпку с пола, за которой она уходила до его находки алкоголя в чае, и кинул ее на лужу разлитой каши. Не замечал, потому что идеализировал. Она была для него идеалом. Он не мог мысли допустить, что могло быть по-другому. Забыл, что Лисичка человек. Такой же, как и он.
Каша на молоке. Сероватая. Кляклая. Дест половником положил ее по зеленым пластиковым тарелкам. Налил новый чай. Алиса переоделась и вернулась на кухню. Молча села за стол. Глаза в тарелку уставлены.
— Ты понимаешь, что у тебя проблемы? — спросил ее Дест.
— Смеешься? — хмыкнула она. — Или думаешь, что я не заметила?
— Я о другой проблеме. Зависимость. Это плохо, — ответил Дест.
— Хочешь прочитать мне лекцию?
— Думаю, что она не поможет. Здесь нужны другие методы, — вздохнул Дест. — Ешь кашу, Лисичка.
— Не хочу. Нет аппетита, — ответила она.
— Ты хоть что-то ешь? Со мной ты отказываешься обедать и ужинать. Говоришь, что перекусила, когда готовила. Или ты только пьешь?
— Иногда ем, — нехотя ответила Алиса.
— Вот и докажи мне это, — сказал Дест.
Его спокойный голос действовал на нервы. Он его не повышал. Не ругался. Методичный спокойный голос, лишенный эмоций, как у механизма. Алису это бесило. Бесило, что она должна прислуживать этому мужчине. Но больше всего ее раздражало и пугало делить с ним кровать. Она хотела сбежать, но боялась. Может если бы он угрожал ей, то было бы проще. Вместо этого механический голос и забота, которая больше нервировала, чем успокаивала.