Я слушаю ее, не перебивая. Слова текут и текут из нее, воздух в комнате становится вязким и скользким, как вода, выходящая из легких утопленницы. Как объяснить ей, что мне правда плевать, что она убила ее и убила Олли? Я жду, пока она дойдет до этого сама. Наконец, она замолкает.
— На самом деле это все ложь, — Лизин голос снова меняется, теперь он больше похож на знакомый и родной, смеющийся. — Я была с ним потому, что это был единственный способ держать его близко. А пока Олли близко, я могла хоть как-то контролировать его и быть уверенной в том, что он никому ничего не скажет. Впрочем, он даже не задумывался над тем, что видел. В ту ночь, когда ты написал мне, что все знаешь, что Олли был с ней, я не могла допустить, чтобы вы встретились. Вы так хорошо поладили, это пугало меня, вдвоем вы бы легко докопались до истины. Поэтому я увела его наверх.
Лиза сжимает пальцами виски.
— Когда он умер, я простила ее. И себя. Это все мужчины, Серж. Мужчины сделали из нее монстра. Это они убивали Риту, долго и методично разрушая до самого основания. Так было и со мной, после нее. Эта работа, где нужно продавать себя, каждый день. У Олли была интересная теория на этот счет, не знаю, успел ли он тебе ее рассказать. Что девочки делают в этом бизнесе, — Лиза улыбается отсутствующей улыбкой. — Мне не следовало сближаться с ним. От его прикосновений я, сама я, только чувствовала себя еще более мертвой. Я давала жизнь Рите, но убивала себя. Впрочем, наверное, я просто хотела умереть, поэтому так. Пока не появился ты. Поэтому я не могла дать тебе догадаться о том, кто я есть на самом деле. Глупая, грязная, конченая, фанатично одержимая своей начальницей дура. Но ты оказался умнее меня, ты заставил меня во всем признаться.
— Я не заставлял, — пытаюсь возразить ей я, но она остается глухой к моим словам.
— Знаешь, тогда в твоей комнате, когда ты застегивал молнию на Ритином платье, я почувствовала, что могу рассказать тебе все, и ты не сдашь меня. Наверное, я просто влюбилась в тебя.
Лиза говорит что-то еще, но я уже не слышу.
— Там, в комнате, — перебиваю ее я. — Он и ты… — хочу спросить ее прямо, но не могу, мои губы отказываются повиноваться, вместо этого я снова и снова вижу перед собой их вдвоем по ту сторону мутного стекла, мыльный блеск их тел, ритм движений.
— Серж, послушай меня, — внезапно она рядом и берет мое лицо в свои ладони, — я не спала с ним в ту ночь, я бы не сделала этого. Я твоя.
— Но я видел.
— Ты не мог видеть, этого не было.
Я смотрю в окно. Снег, наконец, перестал валить. Не тронутая нашими следами лужайка искрится в свете звезд. Мои виски начинает сдавливать.