— Там внутри кто-то остался? — дотронувшись пальцами до моего рукава, спрашивает розовощекая беременная женщина в оранжевой униформе работника супермаркета.
— Понятия не имею! — зачем-то огрызаюсь на нее я.
Я зажмуриваюсь и зажимаю руками уши, но даже так мне не заглушить этот упрямый вибрирующий звук — гул открытого пламени. Оттолкнув успевших собраться у меня за спиной зевак, я спешу прочь, к Камден Хай-стрит.
Сегодня четверг, но в Камдене всегда пятница. Пожалуй, кроме понедельника. Когда мы с Идой Линн только переехали сюда, восемь лет назад, чувство праздника здесь было куда сильнее. Тут было больше злости, больше молодости, больше кайфа, будто мы жили в клипе «Sex Pistols»[2]. На Парквей было негде пожрать, когда после концерта вываливаешься из Даблин Кастл в полпервого ночи. На рынке в Камден Лок было столько неформалов, что люди в обычной одежде бросались в глаза хуже любого фрика.
Бурлеск-дивы приходили сюда примерять красные лаковые корсеты, готы — плащи графа Дракулы, инди-девочки в стесненных обстоятельствах — поддельные футболки «Оазис» и «Блер»[3], где у Демьена Алборна и братьев Гэллахер на принте был румянец, как у тифозных больных. У входа в метро толпились панки, они настойчиво клянчили у прохожих мелочь, упивались дешевой водкой из супермаркета и блевали прямо под ноги. Тогда это место пугало обывателей.
Сейчас здесь совсем по-другому, спокойнее, бесцветнее, буржуазнее. На смену неформалам пришли богатые хипстеры, которые смыли с улиц развеселую пьяную контркультуру тройным раствором баснословно дорогого карамельного макиато. Неизменными остались только музыкальные вечера в пабах да парочка халяльных закусочных.
Я открываю дверь, над моей головой брякает охрипший колокольчик. Амир из «Роял Кебаба» уже ждет меня.
— Привет, Серж. Опаздываешь, — добродушно усмехается он, показываясь из подсобки.
— Пробки.
Он кивает в сторону завернутого в коричневую бумагу свертка — кебаб с двойным чили и картошкой фри — мой ужин по четвергам. Я кладу на прилавок деньги, ровно семь пятьдесят, без сдачи.
— Приятного вечера, Серж.
— И тебе, Амир.
Стараясь не заглядывать внутрь, я скольжу вдоль вереницы блистающих теплыми огнями витрин пабов, потом сворачиваю в узкую боковую улочку. Мой дом — угловой, ступеньки прямо с улицы. Он похож на зарисовки в блокноте прогрессивного художника двадцатых годов прошлого века — именно так они представляли себе будущее. Выпуклые окна-иллюминаторы, болтающиеся туда-сюда на скрипучих петлях распашные двери, узенькие отвесные винтовые лестницы, по которым, по плану архитектора, будут беспечно скакать через ступеньку вечно молодые люди будущего. Но все сложилось немного иначе.