Через секунду Лиза растворяется в толпе, как будто ее и не было вовсе. Выходя из курилки, я думаю над ее последними словами. Саша и Миша хотели увидеть Илая. Что это может означать? Этого я не знал, но сам факт отлично объяснял, почему спустя год после смерти его подруги ему начало казаться, что кольцо вокруг него сужается. Что ж, как Эрнест Хемингуэй, он тоже оказался прав.
Я уже подхожу к выходу, когда мой телефон начинает яростно вибрировать.
— Серж, какого хрена?! — слышится в трубке возмущенный вопль каталонца. — Десять с половиной евро за твой дурацкий кофе! Это что, тот самый сорт, который переваривают бурундуки?
— Карлос, что ты там делал?
— Где?
— В ресторане.
— У меня к тебе такой же вопрос — что там делал ты? Это было похоже на…
— Карлос, давай обсудим это позже.
— Этот придурок Вилин отчего-то вцепился в меня и начал орать, чтоб я не влезал в его личные дела. Ничего, мразь, погоди у меня, я еще не начинал влезать в твои дела, — я слышу, как яростно раздуваются его ноздри. — А ты мог бы и предупредить меня, что это связано с ними, зная…
— Зная что? Ты мне ничего не рассказал. И вообще, все не так.
— А как? Чувак, ты просишь у меня достать у копов досье на мертвую женщину, потом следишь за ее бывшими боссами. Что происходит? Кто ты, блин, вообще? Лучше бы тебе рассказать мне все раньше, потому что я не уверен, что хочу впускать тебя к себе домой ночевать, не зная, в чем ты замешан. Раз я тебе помогаю и раз эти двое, Вилин и Руденко, видели мое лицо вместе с твоим, я должен знать, во что я ввязался.
— Ну в том, что они видели твое лицо рядом с моим, моей вины нет, уж согласись, Карлос.
— Показывал он… Да пошел ты, Серж! — орет он в трубку. — Или ты рассказываешь мне все прямо сейчас, или на помощь мою больше не рассчитывай.
Я заруливаю в ближайший туалет и облокачиваюсь спиной о холодную кафельную стену. Моя голова трещит от всех этих чужих эмоций, которые люди столь бесстыдно и безнаказанно изливают на меня.
— Ладно. Встретимся возле выхода из восьмого павильона, возьмем такси до дома, и я тебе все расскажу. О’кей?
— Хорошо.
— Что ты там говорил насчет Риты Петровой? Почему ее тело держали так долго?
— Петрова пришла той ночью не одна, с ней был мужчина, который вышел от нее час спустя. Его личность так и не установили.
— Ничего себе.
— Я уже у выхода, только где твою задницу носит, Серхио?
— Дай мне три минуты.
Я вешаю трубку и окатываю лицо ледяной водой из-под крана. Что-то подсказывает мне, это будет очень длинный день.
Мы на заднем сиденье черно-желтого «Приуса», и я все еще не уверен, что верю ему и хочу рассказывать что-либо. Но в то же время я понимаю, что мне надо вести себя так, будто я доверяю ему целиком и полностью. Только так я смогу купить достаточно времени на то, чтобы понять, на чьей он стороне. Я выдаю ему версию правды, ничего более того, чем вещи, которые он может прочесть в сети, просто я предлагаю ему интерпретацию фактов, свою, все, как учила меня когда-то моя Ида Линн.