Знание-сила, 1997 № 07 (841) (Журнал «Знание-сила») - страница 71
Роман мешал мне работать. Он ходил в лыжном костюме и футбольных бутсах. У себя в лаборатории он готовил гомогенаты поджелудочной железы крыс, инкубировал их с мечеными аминокислотами и, как горный обвал, грохоча бутсами по железной лестнице, несся к уже охлажденной центрифуге. Закончив центрифугирование, он с грохотом взбегал на свой этаж. И так много раз в день... Я впал в неврастению, но, выбежав на лестничную площадку, увидал такого веселого и азартного Романа...
Он нуждался в АТФ. Я выделял тогда АТФ из мышц кроликов для своей работы (покупать реактивы было не на что). И весь избыток — почти 12 грамм — отдал Роману. Он сделал к этому времени замечательное открытие: меченые аминокислоты, образуя пептидные связи, прежде всего оказываются во фракции «легких больших гранул» клеточного гомогената, осаждаемой при центрифугировании после митохондрий. Синтез белка, помимо включения меченых радиоактивных аминокислот, был подтвержден и непосредственно — по нарастанию содержания белка и увеличению ферментативной активности амилазы.
Это было волнующее событие. Почти одновременно и вполне независимо от исследований Э. Келлер и П. Замечника, работавших в прекрасно оборудованной лаборатории в Англии, Хесин, выпрашивающий сухой лед у продавщиц мороженого, сделал выдающееся открытие — обнаружил рибосомы.
Доклад Р. Б. Хесина на заседании Московского биохимического общества, где председательствовал С. Е. Северин, вызвал чрезвычайный интерес. На докладе был прославленный ученик и последователь Сцент-Дьердьи — Ф. Штрауб. Они в Венгрии начали заниматься этой же проблемой. На слова Хесина, что продолжение этой работы сдерживается недостатком АТФ, Штрауб сказал, что... у него АТФ много и потому он надеется на успех в своей лаборатории...
• Из последних снимков
•С А. М. Уголевым (слева) и М, А. Мокульским, 1969 год
• С В. А. Энгельгардтом. Киев, 1973 год
Начальственные авторитеты пытались острить: «Хесин первый биохимик среди генетиков». А в этом и было дело. Биохимики, считавшие ссылки на надмолекулярные структуры лишь «ширмой, за которой скрывается наше незнание...» (слова В. А. Энгельгардта), полагавшие обязательным финалом биохимического исследования воспроизведение процесса в бесструктурной системе, с большим трудом свыкались с мыслью, что некоторые биохимические процессы в гомогенных растворах невозможны.
Хесину не удалось должным образом продолжить свои исследования. Вскоре он был уволен. Эти события его жизни описаны в воспоминаниях Жозефины Григорьевны Шмерлинг — она начинала работу в довоенные годы с М. М. Завадовским, подверглась вместе с ним гонениям в 1948 году. Работала потом в лаборатории С. Я. Капланского, а затем многие годы была опорой и сотрудницей Хесина в его лаборатории в Институте атомной энергии имени Курчатова. Вот отрывок из ее воспоминаний: «...Его зачислили к иам (в лабораторию Капланского) на должность младшего научного сотрудника... Однако меньше чем через год было очередное сокращение, под которое, как самый новый сотрудник, попал Р. Б. В этот раз удалось его отстоять: два старших научных сотрудника согласились перейти в младшие и таким образом, за счет экономии средств, сохранили его на работе... Однако вскоре в Академии медицинских наук получили приказ, согласно которому «нераскаявшимся» генетикам было запрещено заниматься научной деятельностью и наша ... администрация издала приказ об увольнении Хесина. На этот раз единственной возможностью остаться на работе был перевод на ненаучную должность технического лаборанта. Инициатива и помощь в таком решении проблемы принадлежала С. Е. Северину. Альтернатив не было. Перевод на должность лаборанта произошел в тот период, когда стали получаться интересные научные результаты, F. Б. предложил оригинальный метод фракционирования цитоплазмы и начинал свои пионерские работы по синтезу белка в изолированных цитоплазматических гранулах. Коллектив, не только нашей лаборатории, но и всего института, в котором Р. Б. уже пользовался серьезным авторитетом, был потрясен алогичностью и потрясающей несправедливостью принятого решения и полной своей бесправностью в ее преодолении.