Повседневность
В столь необычном пространстве жизнь особая. Формы пространства и жизни полностью пригнаны друг к другу. Обитатели Зоны живут в ней добровольно, охотно, многие мечтали туда попасть, добились этого большими трудами и жертвами и очень боятся потерять это место. Люди сознательно выбрали несвободу, приняли, полюбили ее. Жизнь в этой несвободе насыщена, активна, даже разнообразна.
Население искусственного места искусственно. Человеческая порода обогащена — люди отобраны, отсортированы, отбракованы. Все жители вплоть до магазинных грузчиков пропущены через тщательное сито по лояльности, биографии, происхождению, национальности, родству, связям. Даже те, кого набирали в сороковые годы учителями или строителями; они поначалу даже не знали, где живут и чем занят Город. Это отборные советские люди в полном смысле; никаких ненужных национальностей и судимостей в родне. Не думал, что на свете Где-то собрано в одном месте такое количество советских граждан элитных пород (в чем-то все же приходилось уступать, немногочисленные физики и инженеры первой волны имели-таки изъяны в биографиях).
Все жители постоянно и полностью контролируются. Все про всех все знают. Право жить-работать тут нужно постоянно подтверждать. В любой момент работа могла стать непрерывной и многодневной. Работа внутри производственной зоны означает многоэтапные проверки, обыски, регистрации. Контроль всеохватен. В охране и контроле всех типов трудится, видимо, не менее четверти населения. РЕЖИМ!
Жители долгое время не имели права покидать Зону; сейчас дали пропуска, но мало кто ездит дальше базарчиков у КПП. (Прежде бывали лишь на далеких курортах и в Москве, ныне ездят еще в Лос-Аламос, на американские деньги.) Недавно еще поездка в отпуск требовала долгих процедур, заявлений, просьб; решала комиссия, пускали раз в несколько лет и отнюдь не всех. До сих пор в Город нельзя приехать постороннему без особых основании. Командировка, утвержденная Городом, Такое основание дает, а родство второй степени — нет. Например, внучку, не работающую и не учащуюся здесь, после 16 больше не пропустят в Зону к бабушке. Дело не в степени допуска к секретной деятельности и информации. Арзамас-16 сам решает, кого впустить. Город имеет свою систему статусов.
Население отчетливо разбивается на два подмножества, рода, класса, касты — «туземцев» и «физиков» (названия мои, самоназваний нет). «Туземцы» действительно частично состоят из местного населения, по мере надобности их завозят дополнительно, работают по обеспечению Города, в торговле, строительстве, образовании, милиции. Их потомки могут проникать в «физики».