Наконец принесли чай и пирожное. Одри вдруг осознала, что уже давным-давно не доставляла себе этого удовольствия, — удовольствия уделять время лишь себе самой, удовольствия бродить погожим утром по городу и никуда при этом не спешить. Она не доставляла себе этого удовольствия, потому что всегда подстраивалась под планы Джона, и если он не изъявлял желания пойти с ней погулять, почти всегда предпочитала остаться дома, чтобы потом томиться бездельем и изнывать от гложущей ее обиды. Свобода — одно из преимуществ незамужней женщины, однако Одри понимала, что такая свобода может очень быстро надоесть. Она была уверена, что лучше все-таки жить с кем-нибудь вдвоем, хотя при этом осознавала, что теперь предпочла бы остаться одна, нежели соглашаться на неравноправные и несправедливые отношения только лишь из страха перед одиночеством. Раньше Одри была влюблена в Джона, и она знала, что придавала их отношениям гораздо больше значения, чем он, и что она с этим смирилась, оправдывая это тем, что у них с Джоном слишком разные характеры. Теперь же, охладев к Джону, она смотрела на вещи гораздо прагматичнее. Давившие на психику тучи в ее душе рассеялись, небо стало чистым и безоблачным, и можно было увидеть линию горизонта — далекую и недосягаемую. Мир не рухнул, и жизнь не остановилась.
Одри пока что не имела ни малейшего понятия, чем же она будет заниматься дальше, однако уже твердо знала, что справится с навалившимися на нее напастями. Ей еще предстояло очень многое узнать и о жизни, и о себе самой. Более того, она осознавала, что жизнь дала ей хорошую возможность получше изучить себя, выяснить, что она собой представляет и на что способна… Подобные мысли вихрем проносились в сознании Одри, заставляя ее поверить, что перед ней целое море различных возможностей. Она поняла, что, путешествуя с матерью, смогла получить немало удовольствия, и что ее — идеализированная ею — поездка по долине реки Луары не была бы такой замечательной, если бы она путешествовала вместе с Джоном. Именно так: если бы Одри поехала в долину реки Луары вместе с Джоном, ее ожидало бы разочарование.
Правда, они с матерью не ходили, взявшись за руки, и не читали друг другу стихи под каким-нибудь вековым дубом, но теперь Одри понимала, что если бы она отправилась в путешествие с Джоном, она не только не делала бы всего этого, но и не получила бы удовольствия от самой поездки и не испытала бы чувства независимости. Ей нравились происходившие в ней сейчас изменения. А еще ей нравилось то, что она уже начала более-менее отчетливо осознавать,