Они вошли в Большую галерею. Солнечные лучи, попадающие сюда через открытые громадные окна, освещали бывший танцевальный зал, пол в котором был выложен плитами в виде скошенных шахматных клеток. Одри вдруг охватило бешенство из-за того, что она не смогла посмотреть подготовленную ею выставку и что результаты ее напряженной работы были присвоены другим человеком.
— В прошлом году я организовывала в этой галерее выставку работ художников-прерафаэлитов…
Виолетта молчала, позволяя дочери выговориться. Одри — шутливым тоном, который, однако, не скрывал охватившего ее негодования, — продолжала:
— Мне дали четыре дня, чтобы выбрать подходящее для выставки место, но этих четырех дней мне не хватило. Когда я вернулась в Лондон, то уселась в своем кабинете, взяла в руки путеводитель и путевые заметки и еще раз перебрала в памяти те места, которые посетила, и те, которые мне посетить не удалось. Вот тогда-то я и прониклась любовью к этой романтической долине. А еще мне захотелось побывать тут вместе с Джоном…
Одри замолчала, пытаясь понять, какое действие произвели на нее саму эти слова, которых она еще никогда не произносила вслух. Она тут же осознала, что не так уж и трудно примириться с тем, что она и Джон уже никогда не будут вместе. У нее возникло ощущение, как будто с ее плеч начал сваливаться груз, от которого она изнемогала и задыхалась.
— Теперь же мне кажется, что на Джона подобные места не произвели бы абсолютно никакого впечатления. Тем не менее я считаю эту долину удивительной. Да, я считаю ее удивительной, хотя свое путешествие сюда я представляла совсем другим.
Произнося эти слова, Одри смотрела по сторонам, как будто ей хотелось охватить взглядом все, что находилось вокруг нее, и слиться с этой прекрасной местностью. Она так много раз видела ее в своем воображении, она так много раз мысленно посещала эти места (представляя себе, как она при этом радостно улыбается, как держит Джона за руку, сияя от счастья), что приезд сюда казался ей возвращением в хорошо знакомые и обожаемые ею места.
Мечты, мечты. Они с Джоном почти никогда не держались за руки… Чем она, Одри, занималась? Налаживала желанные для нее отношения с Джоном в своем воображении? Слеп тот, кто не хочет видеть, и она, Одри, была слепа.
— Мама, я… — Она запнулась. — Я еще не поблагодарила тебя… Я уже давно так не наслаждалась.
Виолетта взяла дочь за руку, а другой рукой обхватила за талию, заключая в объятия.
— Спасибо тебе, — сказала она, улыбаясь. — Летом в Бартон-он-де-Уотере, конечно, хорошо, но здесь — еще лучше. — Мать и дочь, медленно идя по галерее, посмотрели Друг Другу в глаза и улыбнулись. — Значит, у тебя украли твою выставку, да?