Слова Одри отразились эхом от каменных плит парадной лестницы замка Шамбор, на которой она сейчас стояла вместе с матерью.
— Ну, это вполне объяснимо, — сказала Виолетта. — После того как у меня отняли твоего брата, я очень четко дала понять, что относительно тебя я уступать не намерена и что никакого вмешательства в твое воспитание не потерплю. Поскольку ты была не мальчиком, а девочкой, мне позволили воспитывать тебя так, как я считала правильным, хотя мне время от времени и приходилось выслушивать критические замечания на этот счет. Для твоего дедушки ты была, так сказать, «пропащим человеком» еще с самого раннего детства. Кроме того, тебе ведь предстояло рано или поздно выйти замуж, и тогда твоя фамилия была бы уже не Сеймур.
Эти слова вызвали у Одри негодование. Ее любимый дедушка — тот самый, с которым она ездила на конные прогулки, который учил ее ездить верхом, как настоящая представительница рода Сеймуров, и гордиться своим происхождением, который читал ей сказки, когда они сидели вдвоем в дождливый вечер у камина или когда она болела, — был, оказывается, совсем не таким, каким она его себе представляла. Одри прислонилась спиной к балюстраде и скрестила руки на груди.
— Мою тетю тоже вряд ли можно было назвать настоящей представительницей рода Сеймуров, — мрачно сказала она.
— Да, но с ней все было совсем по-другому. Она ведь была его дочерью. Кроме того, применительно к тебе имело значение не только мнение твоего дедушки. Твоему отцу тоже пришлось высказаться.
Виолетте вспомнился разговор, состоявшийся у нее с Сэмюелем много лет назад. Она все еще не забыла о разочаровании, охватившем ее тогда, когда она поняла: ее супруг хотя и является более прогрессивным, обаятельным и приятным в общении человеком, чем его отец, но, тем не менее, во многом разделяет патриархальные и заскорузлые взгляды Теобальда… Разговор этот состоялся в то время, когда Сэм был очень маленьким и его еще не отправили в школу-интернат Святого Михаила. Виолетта не помнила, в связи с чем они с Сэмюелем вдруг заговорили о Дженни — возможно, поводом для этого послужил какой-то пренебрежительный комментарий Сэмюеля о том, чем занимается Дженни, когда она находится вне дома.
Виолетта имела лишь поверхностное представление о том, что делала Дженни, когда она куда-то уходила из дома по утрам. Иногда Дженни возвращалась с новой прической (значит, посещала парикмахерскую), иногда — с множеством покупок (стало быть, ходила по магазинам). Ей нравилось заниматься рукоделием, и она очень часто мастерила различные украшения для деревянных рамок, вставляла картины в подобранные ею изящные рамки или рисовала на сундучках изысканные цветы. Она частенько сидела по вечерам в садовой беседке — до тех пор, пока не становилось слишком темно и она уже не могла работать. Бывало, она говорила, что идет покупать деревянные рамки и лак для них, однако у нее почему-то уходило на это целых полдня, а потому Виолетта Думала, что на самом деле Дженни что-то где-то тайком писала или читала. Дома ее, правда, никогда не видели с книгой в руках, хотя всем и было известно, что она, запершись в своей комнате, часто что-то читает. Как это ни странно, со стороны казалось, что она стыдится своего пристрастия.