Товарищи, о которых я говорю,— цвет российской фундаментальной науки. Один перед поступлением в институт занял первое место на международной физической олимпиаде, а двое других поделили второе — там они и подружились. Двое защитили кандидатскую диссертацию всего через год после окончания института, один стал доктором наук в 28 лет. У всех десятки публикаций, выступлений на конференциях, обзоров, лекций, докладов. Это просто беда для нашей науки, что они там, а не здесь. Конечно, хорошо, что они полноценно работают и создают новое знание, ведь еще Чехов говорил, что не может быть национальной таблицы умножения. Но все же мне жаль, что они, говоря высоким стилем, не прибавляют своим трудом славы отечеству, в котором мне чем дальше, тем больше хочется жить. Нет-нет, я не брошу ни тени упрека в их адрес, это просто сожаления личностного характера.
Но я опять-таки не об этом. Просто задумался как-то, что если число моих приятелей за границей исчисляется десятками, то сколько же всего там граждан бывшего СНГ? Получается много. Создается какая-то новая общность — бывшие советские ученые, работающие за границей. И возникает она не на пустом месте, а потому что была общностью и в нашей стране. Причем пока дела развиваются так, что надежды на нормализацию положения в отечественной науке и их возвращение тают с каждый днем. Прошла очередная волна эмиграции, на этот раз — естественным путем. И жизнь в эмиграции у новоявленных гастарбайтеров не всегда складывается хорошо и гладко.
Здесь есть четкая граница: за океаном — в Америке и Канаде — дела идут лучше. Старый Свет гораздо неохотней принимает «в себя» инородных граждан — здесь больше традиций, условностей. К примеру, в Германии тебе никогда не стать профессором. Я думаю, и в других европейских странах не легче, просто про Германию я знаю наверняка. Здесь тебе невероятно сложно купить дом, все наживается десятилетиями, а нам приходится начинать с нуля. Получается, что ты обрекаешь себя на очень приличную, но кочевую жизнь по квартирам. И, конечно, неизбежно начинаешь отдаляться от детей: они все прочнее входят в тамошнюю жизнь, а ты живешь воспоминаниями. У детей другие предметы в школе, другие сказки, другие физкультурные упражнения — ты очень мало чем можешь им помочь, разве что не пускать их в «ту» жизнь, но этого же делать нельзя. Гораздо труднее там, к примеру, начать заниматься музыкой — на Западе это более кастовое занятие, чем у нас. Там другие виды спорта, там не всегда бывает снег, и так далее, и тому подобное. В Италии вроде бы попроще, у итальянцев, по-моему, эмоции преобладают над расчетом, в этом они ближе к нам и легче нас понимают. В международных центрах типа Европейского центра ядерных исследований тоже приемлемо — там все визитеры и проблемы у всех похожие, на этом сходятся и волей-неволей поддерживают друг друга жители разных стран.