– Что случилось? – поинтересовалась Алекс. – У тебя что-то не так?
Я покачал головой. Мне казалось, будто я даже говорить не могу, не то что есть.
– Футбол? – спросила Алекс, оставив попытки немного угомонить детей. Алекс, как и все три моих дочери, невнимательно следит за футбольными событиями, но она слишком долго прожила рядом со мной, чтобы понимать, что хорошее или плохое настроение у меня почти всегда связано с игрой. Я переживал за «Ливерпуль»: и за клуб, и за команду. Я знал, что кое-кто из игроков думает лишь о собственной игре и держится за свое место в команде, но я стал таким благодаря десятку лет, проведенных в клубе своего родного города. Я чувствовал, что это мой долг – пытаться выручать клуб из любой беды, с которой он сталкивался на поле или за его пределами.
Я ДО СМЕРТИ УСТАЛ ОТ ВСЕХ ЭТИХ ТАЙНЫХ МАХИНАЦИЙ И АЛЧНЫХ МАНИПУЛЯЦИЙ В СОВРЕМЕННОМ ФУТБОЛЕ.
Порой я завидовал, что другим игрокам удается казаться такими беспечными. Кроме того, я знал, почему деньки, которые я провел в молодежной команде, отличались такой счастливой беззаботностью. Верните облака газов Большого Джо Корригана хоть сейчас. Я до смерти устал от всех этих тайных махинаций и алчных манипуляций в современном футболе. Конфликт развернулся в предсезонный период 2013–2014 годов. Это пошло вразрез с представлением о том, что август – самый оптимистичный месяц для любого футбольного фаната. Пора, когда еще ни в одном состязании не забит ни один мяч, должна быть полна надежд и мечтаний. Будет ли это такой сезон, какой по-настоящему оправдает страдания всех футбольных фанатов? Однако я, тупо глазея на свою тарелку, чувствовал полное отчаяние.
От нового сезона нас отделяли десять дней. Наш лучший игрок, которого уже отстранили от игры на следующие шесть матчей и которому клуб запретил тренировки, решительно настроился покинуть нас.
«Не могу есть, – думал я. – Мой мозг вскипает».
Я отодвинул тарелку с едой. Я больше не мог этого выносить – я достал телефон: мне нужно позвонить или написать Луису. Я решил отправить ему простое сообщение: «Луис, что происходит? Нам нужно с этим разобраться».
Он тут же написал ответ: «Слушай, приятель, тренер мне лжет, и в клубе мне врут».
Я послал ему еще одно сообщение: «Я хочу помочь с этим разобраться ради тебя и ради клуба».
От Луиса пришло несколько сообщений. Он был расстроен и, пытаясь выразить свое недовольство, стал изъясняться по-английски, даже в письменной форме, более коряво. Я отправил ему еще одно СМС: «Можем завтра поговорить? Встретимся завтра в Мелвуде пораньше?»