И наконец они заговорили. Говорили долго, не могли остановиться, спорили, утверждали что-то, бывало соглашались друг с другом, а потом опять начинали спорить. Или просто о чем-то рассказывали, старинные тибетские сказания наверное… Я ничего не понимал, ни слова, это было словно воздействие звуковыми вибрациями на тончайшие нити мозга. Не принимая никакого участия в баталиях, тем не менее я выходил из них совершенно измотанным, и не подозревая вовсе, что в конце концов пришел к скверной привычке простых смертных — разговаривать сам с собой. Я просто наделил одну свою половину синим цветом, а другую — зеленым, полагая, что это сам Ваджрадхара и сам Амогхасиддха снизошли до своего младшего духовного брата, Гершина Емели, чтобы пособить открыть тайну его воплощения, узнать чьим аватарой явился он на землю и с какой целью.
Чудеса, никакого мошенничества, чудеса не разума, а намерения — я ужасно, до колик, желал ощутить себя человеком шестой расы, ощутить себя равным богам, как когда-то желал остаться в Ташилунге, переломав себе пальцы о бамбук, хотел сделаться древним атлантом, умеющим мыслью воздвигать стены, передвигаться в пространстве и времени, постигать знания лишь прикосновением к источнику. И поступил так, как поступало все человечество — не найдя божественной силы, я ее выдумал. А изображения взял самые почитаемые.
О чем с восторгом и поведал Ринпоче.
— Ты еще и с самим Ваджрадхарой говоришь? — выпалил тот.
— Да, учитель. И с Амогхасиддхой.
— Где же они?
Я указал пальцем на свой висок. Если б Ринпоче позволено было осенять себя крестным знаменем, то он непрерывно крестился бы, всякий раз, когда видел Говорящего с Тарой, как называли меня ламы.
В конце концов Ринпоче велел мне покинуть монастырь, выставил вон, искусно завуалировав изгнание советом искать ответ в другом месте: велел обойти горы кругом, обойти Тибет, Непал, Бутан, идти, пока одежда не сотрется и не исчезнет с тела, пока посох не истончится в тростинку и не сломается пополам. Тогда ноги сами приведут к истокам великой реки Кали-Гандак, в таинственное, затерянное во времени королевство Мустанг, именно там и обретается, по преданию, черная богиня. Она сама пойдет навстречу ко мне и скажет, зачем, мол, ты ходишь кругами, словно желаешь увести меня в воронку времен, тогда я смогу спросить ее в ответ, зачем она явилась на землю и вдохнула жизнь в смертное тело Элен Бюлов, которое творит беззакония и вместе с тем является чистейшей и святейшей душой.
Я поверил настоятелю, искренне, всей душой, ушел за ворота, сменив одежды доб-доба на одежды странствующего монаха. И честно обошел горы кругом, и не раз. Ходил от храма к храму, каждому встречному махатме рассказывал о черной богине, каждый махатма удивлялся прекрасному моему пхёкэ, пали и санскриту, знанию объемных текстов Ганджура и Данджура и считал своим долгом пожелать успехов в непростой моей миссии.