– Девчонку отпусти, – приказала она.
Коренастый детина слева недоверчиво хохотнул.
– Патер, да это ж баба!
Натруженная кисть ловко крутанула меч, детина беспечно шагнул вперед. Хельга вздохнула, шлепнула лошадь по крупу, отгоняя в сторонку. Первый выпад отбила играючи, пустив клинок по касательной, а второго не было. В подшаг сократив расстояние, Хельга ушла вбок и, почти не глядя, отсекла гридню кисть, аккурат возле наруча. Воин еще смотрел, как хлещет красным культя, даже заорать не успел, а клинок, завершая движение, с чавканьем вонзился ему в шею. Тело студнем оплыло на примятую траву. Второй гридень шагнул было на помощь, но застыл, остановленный резким окликом.
– Довольно!
Наступив девчонке на горло, чернявый жрец развел руками.
– Чего ты хочешь, госпожа Хельга? Какой резон тебе защищать эту тварь?
Хельга нехорошо прищурилась.
– Знаешь меня?
– Не так много на свете рыжих женщин, что владеют мечом лучше многих мужчин, – пожал жрец плечами. – К тому же на пути сюда в одной корчме хозяин рассказывал, как ты, не далее как позапрошлым утром, усмирила двух пьянчужек… а заодно поведал, за что тебя прозвали Хельгой Кровавой.
– Такую уродину ни с кем не спутаешь, – пробурчал гридень.
Уши Хельги вспыхнули, и она возблагодарила Фрейю за сумерки, которые поносила минуту назад. Она увидала себя их глазами: широченная бабища с лицом, напоминающим свекольный клубень в обрамлении спутанных кос, в которых в последние годы седина успешно давила рыжие всполохи.
– Скажи своей шавке, – угрюмо велела Хельга, – если она откроет пасть еще раз, то я с радостью расскажу ей, за что меня называют Хельгой Яйцерезкой. Девчонку отпусти, и мотайте отсюда. Живо, ну!
От ее крика дернулся гридень, но сам жрец даже не дрогнул.
– Я думаю, у нас возникло небольшое недопонимание, любезная Хельга. Мы не душегубы и не злодеи. Мы вестники княжеской воли. А то, что ты ошибочно приняла за человеческого ребенка, суть есть демон из преисподней, порождение дьявола.
Говоря так, жрец за плечи вздернул девочку на ноги. Хельга не сдержалась, громко охнула. Длинные юбки упали, скрывая ноги, но и без того было ясно, что не меховые шаровары одевали их, а мех. Настоящий густой мех, рыжий, с пламенным отливом. Веревка стянула тонкие лапы с черными когтями. Тесный ворот перехватывал белую грудь. Острая лисья морда глядела на Хельгу умоляющими, такими человечьими глазами небывалого ярко-зеленого цвета. А, чтоб тебя! Лисавка!
Хельга упрямо тряхнула косами.
– Третий раз повторять не стану.
Молчание жреца стелилось угрожающе, по-змеиному. Мгновение казалось, что гаркнет сейчас, посылая последнего воина своего в самоубийственную атаку. Но нет, аккуратно снял ногу с пленницы, отступил на шаг. Развел тонкие ладони в стороны, дескать, воля ваша. Лисавка проворно отбежала в сторону, замерла, недоверчиво сверкая глазищами. К спасительнице своей приближаться не спешила.