– Скажи спасибо, что она нам верхом ездить разрешила, – вздохнула Делла и тут же добавила: – Прошу извинить, ваше высочество. Моя сестра так непосредственна… Надеюсь, с возрастом это пройдет.
– Надеюсь, что нет, – с улыбкой ответила Идда, чем повергла кузин в некоторое недоумение. – Обрыдло видеть при дворе пресные физиономии. Ваши лица внесли бы приятное разнообразие.
С этими словами она развернулась и удалилась в свою комнату, а ее наперсницы, повинуясь жесту Идды, с подавленным видом отправились восвояси, оставив нас на опустевшем поле боя…
– Что на вас нашло? – шепнула я, когда мы с Иддой встретились в танцевальном зале. Пока партнеры находились во внешнем круге, можно было переброситься парой слов.
– А вы как полагаете? – Она плавно повернулась, ослепительно улыбнулась своему кавалеру, и мы разошлись.
– Вы решили спровоцировать… не знаю, кого именно? – спросила я, когда мы вновь оказались рядом.
– Отчасти, – ответила она через плечо. – Я не хотела доводить дело до дуэли, но…
– Но – что?
– Фамильное безумие взяло верх, – вздохнула Идда, и танец опять развел нас по сторонам зала.
«О чем она?» – невольно задумалась я, бездумно повторяя не такие уж сложные па.
Никто из нынешней династии не замечен в сумасбродстве… даже в переносном смысле слова. Конечно, простые смертные о многом могут не знать, но если бы у кого-то из Даррахейнов проявились признаки сумасшествия, об этом непременно стало бы известно, ведь за много веков правления они многократно роднились с другими знатными семействами…
– Что вы имели в виду? – спросила я, опять встретившись с Иддой. – Под фамильным безумием?
– Карадины этим грешат, – виновато ответила она. – Иногда накатывает, и… вы видели результат. Обычно это случается, когда мы наблюдаем жесточайшую несправедливость по отношению к беззащитным…
И поди пойми, чьему именно роду принадлежит это так называемое безумие!
– Говорят, – добавила Идда, обходя вокруг меня в завершающей фигуре танца, – наш род идет от последнего прямого потомка Старой Птицы, и такие вспышки праведного гнева – ее наследие.
– А как же Даррахейны?
– Это темная история, – шепнула она. – Король погиб, а на его вдове женился тот, кто… Словом, он занял престол. Наследник родился через год, но…
– Но считался сыном покойного короля, – кивнула я. – И это он стал основателем династии?
Идда кивнула и добавила, прежде чем кавалеры снова развели нас в стороны:
– Наш предок был всего лишь признанным бастардом. Младшим братом убитого короля, а не сыном вдовой королевы…
«Почему же он не предъявил прав на престол?» – подумала я, склоняясь перед партнером. Впрочем, что тут гадать? Младшему брату могло быть совсем мало лет, он мог расти далеко от столицы, а когда повзрослел, новый король уже крепко держал в руках бразды правления. Вряд ли у бастарда хватило бы сил и влияния на то, чтобы предъявить права на престол. И никто не рискнул поставить на него и развязать смуту в надежде сменить правителя, иначе сейчас королевством правила бы династия Карадин, а не Даррахейн.