— Я все это насобирал — мне и тащить на своем горбу, — озвучил я собственное мнение по этому поводу.
— Зачем же? Дело у нас общее, и ношу надобно разделить по справедливости.
— Путь недалекий, а там на лошадей пересядем, — привел я доводы. — Дольше будем по мешкам рассовывать.
На самом деле наилучший способ транспортировки минералов меня волновал меньше всего. Не проходило и минуты, чтобы я не бросал взгляд на восточную сторону лагеря, откуда вела тропинка к соседям. Надеялся ли я? Да. Или очень хотел надеяться?
«Что она сейчас делает? Готовится к отъезду или раздумывает? Или уже сидит в повозке, которая увозит ее прочь из этих чудных мест? Может, она даже не думает обо мне? А о ком?» Мне вспомнился наш последний разговор с Тимофеем, отчего стало еще тревожнее…
— Николай, а где лавовый опал? — прервал мои невеселые мысли Радкевич. — Что-то я его не вижу. Ты его уже упаковал, что ли?
Я машинально кивнул, но тут же признался, как только до меня дошла суть вопроса:
— У меня его нет.
— А где же он? — Радкевич сразу перестал перекладывать образцы.
— У одного хорошего человека, — я снова глянул на восток. — Камню уготована лучшая судьба. Не придется ему до скончания веков пролежать заколоченным в архивном ящике.
— Быть может, он мог находиться под стеклом, украшать какой-нибудь стенд нашей академии, — обиженно произнес Радкевич.
— Да вы что? Его бы оттуда вмиг умыкнули.
— Так нельзя, Николай, — продолжал негодовать Радкевич. — Распорядились, словно ваше имущество. При всем уважении, весьма нехороший поступок.
— Зря этот камень достали, — неожиданно раздался голос Азамата, услышавшего наш разговор.
— Зря отдали, — поправил его Радкевич.
— Вытащили из земли зря, — настаивал Азамат. — Подземных духов разозлили.
— А, что с вами говорить! — Радкевич махнул рукой.
Оставшиеся минералы он отбирал, сохраняя гробовое молчание. Я же совершенно не чувствовал угрызений совести и волновался лишь об одном. Казалось, что до наступления сумерек прошла целая вечность.
Я в одиночестве сидел у костра, когда подошел Азамат и молча сел рядом.
— Она не придет, — произнес он через некоторое время.
— Благодарю тебя, Азамат, это как раз те необходимые слова, что я хотел услышать.
— Я хотел сказать, что сегодня не придет — уже темно. — Его глаза впервые видели такого Алфимова, и Азамата это озадачивало.
— Ты знаешь, как я поступлю, — вымолвил я.
Но он не был уверен, что знает:
— Как?
— Я обещал дождаться.
— Молодец. — Непонятно было — прозвучала в голосе Азамата ирония или нет. — Радкевич знает?
— Узнает. Ты не веришь, что она придет? Ответь честно, — я повернулся к нему, освещаемому отблесками костра.