– У тебя сейчас своя семья, – сказала мать. – А у меня – своя. И у нее есть я.
– Знаешь, когда ты прибудешь на Фомальгаут, возможно, там уже окажутся люди. И что ты будешь делать тогда?
Шри рассмеялась. Дети вокруг рассмеялись тоже – тоненькими, чистыми, будто колокольчики, голосами. Но от их звонкого смеха пробирала дрожь.
– Тебя ограничивает твоя старая манера мыслить, – сказала мать. – Но мы уже превзошли ее.
– Посмотрим.
Он и мать еще долго бродили по дорожкам и разговаривали. Он рассказал про семью и работу на Земле, про похороны Авернус и про людей, встреченных на Дионе и Мимасе. Шри рассказала про свою надежду на возвращение старого гения генетики в систему Сатурна. Шри так хотела поговорить с Авернус.
– Но, увы, не судьба, – сказала Шри. – Впрочем, я поняла, что на самом деле это не так уж и важно. Я знаю теперь, что я, по меньшей мере, равна ей. А ведь я еще могу идти вперед, могу делать новое…
– У Авернус свое место в истории, у тебя – свое, – заключил Альдер.
Он не мог сказать матери о том, что она не сравнялась с Авернус и никогда не сможет. Это было бы слишком жестоко и к тому же бесполезно. Мать никогда не признает ошибок. Она слишком горда и тщеславна, настоящий монстр эгоизма. Она всегда была такой. Проживи она тысячу лет – вряд ли изменится. И никогда не научится понимать людей. Как и Берри, она ушла в мир фантазий. Но у Берри по крайней мере есть Ксбо Ксбейн. А у матери – только ее копии.
Наконец они вышли к тропе, по серпантину забирающейся к лугу, на самый верх скалы, где ждала платформа.
– Мы рады, что ты навестил нас, – выговорила Шри. – Мы изменились превыше твоего понимания, и мы продолжим изменяться. Но мы никогда не забудем тебя.
– Не знаю, смогу ли я сюда вернуться, – сказал Альдер. – Но я не прощаюсь. Мы еще можем поговорить с тобой как сын с матерью, когда пожелаем.
Но он знал, что разговаривать больше не захочет, – и понимал, что она не захочет тоже.
Они попрощались. Аватар глядел ему вслед, стоя в толпе странных детей. Альдер ступил на платформу и понесся к жерлу шахты. Одна плоть, одна ветвь, одна семья. Они уменьшаются, пропадают вдалеке. Платформа миновала крышу, разлетающиеся мембраны шлюзов, пошла к черному небу наверху, где ожидал друг.