– У вас с вашей матерью, по крайней мере, одно общее – вы обе видите мир под уникальным углом, – сказала Шри.
С пугающей внезапностью Юли перекатилась на спину, задрала ноги и сцепила большие пальцы ног.
– Хм, она ведь прячется? – спросила девочка.
– Да.
– Где?
– Я догнала ее на Титане. Но она сбежала.
– Это было во время войны, – заметила Юли.
– Да.
– После того как мы сбежали из глупой тюрьмы, от тех жутких людей.
– Да, после того как она покинула Диону, – подтвердила Шри.
– С кем она?
– На Титане я встретила ее одну. Но, думаю, убежать на Титан ей помогли двое: Мэси Миннот и Ньютон Джонс.
Юли сцепила и расцепила большие пальцы ног.
– И где были эти герои в то время, когда вы пытались захватить мою мать?
– Когда я прибыла, они летели прочь от Титана, – призналась Шри.
Она заколебалась. Они никому не рассказывала всю историю целиком, даже Арваму Пейшоту. Но сейчас надо быть до конца прямой и откровенной. Если вилять, приукрашивать и скрывать, Юли почувствует. А искренность – основа доверия. Потому Шри рассказала о том, как попытка захватить Авернус в одном из ее садов окончилась полнейшим унизительным поражением. Секретарь отказался подчиняться Шри, и пришлось браться за оружие. Шри убила его. А потом Шри попала в плен к твари, созданной Авернус.
– После того как твоя мать победила меня, я заметила неподалеку от сада садящийся дирижабль. Наверное, Мэси Миннот и Ньютон Джонс вернулись, чтобы помочь твоей матери. Но ей помощь не потребовалась. Вскоре снялся и улетел маленький самолет, затем отчалил и дирижабль.
– Моя мать пилотировала самолет? – спросила девочка.
– Думаю, да. Я хочу отыскать ее, чтобы помочь ей. К тому же я думаю, что вместе мы сможем создать удивительные творения.
– У вас есть дети? – спросила Юли.
– Да. Двое сыновей.
– Вы их модифицировали?
– Я дала старшему сыну, э-э, пару преимуществ, – призналась Шри.
– Он здесь?
– Он возглавляет исследовательский комплекс в Антарктиде.
– Жаль, – заметила девочка. – У меня с ним много общего.
– Здесь живет мой второй сын, Берри. Думаю, тебе можно будет повстречаться с ним.
– Меня создала моя мать, – сказала Юли. – Доброй и мягкосердечной ее не назовешь. Вообще-то она совсем не понимает людей. Она и себя-то почти никогда не понимает. Но когда десять лет назад Великая Бразилия начала заглядываться на Внешнюю систему, мать поверила в то, что впервые за век появилась возможность настоящего долговременного примирения с Землей. Мать решила поучаствовать в деле, создать полезное – как тот биом на Радужном Мосту. Она не хотела отвлекаться на политические маневры, она нашла группу советников и сделала меня – верней, сделала меня тем, что я есть. Мать хотела, чтобы я объясняла ей, чего люди хотят от нее и как реагировать на их просьбы. Но забавно: мать не слушалась меня. Я советовала, она слушала – и полностью игнорировала. Она вела себя абсолютно так же, как и прежде. Когда в систему Сатурна пришла так называемая совместная экспедиция и начала грубо провоцировать нас, я посоветовала матери расстаться со всякой мыслью о примирении с Землей. Я посоветовала держаться подальше от людей, агитирующих за примирение. Мать не послушалась. Она сделалась их символом и принесла свою свободу на алтарь их убеждений. Мою свободу, кстати, тоже. Когда началась война и мы сумели вырваться из тюрьмы, я посоветовала маме оставаться с Мэси Миннот. Пусть Мэси и не самая умная в окрестности, но выживать умеет. И снова мать не послушалась, решила, что знает лучше, и ушла сама по себе. Бьюсь об заклад, она пошла обижаться в одиночестве, зализывать раны и обдумывать, где и что сделала неправильно.