Норманны и Киевская Русь (Амальрик)

В действительности они появились несколько позже. В 834 году произошло первое нападение на Фрисландию, в 841 – на Францию. На Англию норманнские набеги начались с 793 года.

Если для норвежцев и датчан объектом нападения явилась Западная Европа, стоявшая в культурном отношении гораздо выше Скандинавии, то шведы столкнулись на Восточно-Европейской равнине с финнами и славянами, которые вряд ли могли стать их культурными учителями и способствовать развитию письменности. Этим, вероятно, объясняется досадная для русской истории бедность шведских письменных памятников сравнительно с датскими или норвежскими.

Термины «аборигены» и «автохтоны», строго говоря, не могут быть применимы к славянам на Волхове и Днепре, таковыми они были только для скандинавов.

То есть внешняя торговля превратила находников-норманнов в организующую силу. См., например, о зимнем образе жизни руссов у Константина Багрянородного (здесь с. 9). Норманны везли на продажу лен, дерево, рабов, меха, мед и воск в обмен на вино, хлеб, соль, ткани и золото.

Хочу сказать, что законченной картины русской истории IX–X веков я здесь дать не в силах и не в состоянии даже уложить в стройную систему все известные мне факты. Самое большее, на что я претендую, – это показать те направления, в которых мне хотелось бы работать дальше. Поэтому я сознательно ограничился в этой работе письменными источниками, хотя прекрасно понимаю, что без привлечения археологии решение вопроса об образовании Киевской Руси едва ли возможно. Мне пришлось в основном ограничиться публикациями и исследованиями тридцатилетней давности, поскольку затем, в советской историографии прекратилось серьезное изучение славяно-норманнских отношений, а иностранные работы были мне по большей части недоступны.

Перечень этот не претендует ни на полноту, ни на безусловность. Обстановка последних лет не способствовала появлению у нас специального исследования, посвященного заимствованиям в русский язык из германских, в частности скандинавских языков. Я составил этот перечень на основании следующих работ: Томсен В. Начало русского государства, М., 1891. С. 116–117; Устинов И. В. Очерки по русскому языку. Ч. 1. М., 1959. С. 332; Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. Т. 1–2. М., 1959.

Говоря о русском летописании, я буду везде придерживаться схемы А. А. Шахматова. Напомню ее:

Пархоменко В. А. Характер и значение эпохи Владимира, принявшего христианство // Ученые записки ЛГУ. Вып. 8. 1941.

Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908.

До нас не дошедшем, но сохранившемся в Толковой Палее. Шахматов. Разыскания… С. 98. В. М. Истрин называет его Хронографом по великому изложению. См.: Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола. Т. 1–3. Пг., 1920–1930.

Повесть временных лет. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 17. (Далее ПВЛ.)

К сожалению, саги упущены А. А. Шахматовым в его замечательной работе «Повесть временных лет и ее источники». Наши норманисты мало интересовались самими норманнами. Этому вопросу посвящена интересная книга А. Стендер-Петерсена «Die Varägersage als Quelle der altrussischen Chronik» (Aarhus, 1934), цель которой доказать, что «chronic bei der darstellung des entstehens des russischen staates geschőpft haben, ein gleichzeitige varagische sagenuberlieferung uber grosse kőnige und helden der vorzeit gevesen ist» (S. 23). Интересующая нас здесь норманнская поэзия прошла, по его мнению, 3 этапа: «der bizantisch-orientalische ausgangspunkt, der russisch-varagische durchgangspunkt, der nordisch-skandinavischen endpunkt…» (S. 41).

Можно еще говорить о болгарской летописи, послужившей образцом для Древнейшего свода, и западнославянском «Сказании о переложении книг», включенном в ПВЛ. Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники // Труды отдела древнерусской литературы ИРЛИ АН СССР. Т. 4. 1940 и его же «Разыскания…» (С. 465–468).

Об этих воззрениях см.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 1. М., 1959. С. 123–124.

«…и того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю идти до Рима…» (ПВЛ. Т. 1. С. 11 и 10).

ПВЛ. Т. 1. С. 18.

Kunik A. A. Berufung der schwedischen Rodsen. B. 1–2. S. – Petersburg, 1845. Книга эта, очень важная для своего времени, давно уже превратилась в два тома бесполезной эрудиции. М. П. Погодин идет еще дальше. Придя на основании своих источниковедческих исследований к выводу, что летопись подлинна, он принимает не только версию о призвании, не только племя русь, но даже слова – те, по выражению Н. Я. Марра, «для России более вечнозеленые, чем хвойные леса», слова, с которыми обратились славяне к варягам. Рубинштейн Н. Л. Русская историография. М., 1941. С. 267–268.

См., например, Томсена (Начало… С. 80). Строго говоря, то, что не сохранилось следов крупного переселения, еще не значит, что его не было. Интересно отметить, что А. А. Шахматов, который считает упоминание племени русь позднейшей вставкой, сам придерживается взгляда о двукратном крупном переселении норманнов (Введение в курс истории русского языка. Пг., 1916. С. 65), за что его критиковал А. Е. Пресняков (Лекции по русской истории. Т. 1. М., 1938. С. 43).

В комиссионном списке «Идоша за море к варягомъ и ркоша». Новгородская 1-я летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 106.

Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов // Известия ОРЯС АН. Т. 9. Кн. 4. 1904. О том же в «Разысканиях…» и других работах.

А. А. Шахматов объясняет это пользованием переводными греческими хрониками, где Русь отождествлялась с варягами. А. Стендер-Петерсен полагает, что упоминание Руси относится к начальному тексту сказания, которое было заимствовано летописцем из устного скандинавского источника. Он довольно остроумно критикует А. А. Шахматова, по которому сказание – результат комбинаций нескольких поколений летописцев. Подробнее об этом см. здесь с. 27–32, сейчас хочу только заметить, что своим взглядом А. Стендер-Петерсен ставит под сомнение шахматовскую схему летописания, не давая своей. С русскими источниками в его книге вообще встречаются досадные недоразумения, вроде того, что варяги о Новгороде говорили Владимиру: «се город наш» (Varägersage. S. 10).

Впрочем, М. Н. Тихомиров по другому поводу предполагает, что в руках составителя ПВЛ был норманнский географический источник, летописец неправильно понял его и поместил Русь в Скандинавии (Происхождение названий «Русь» и «Русская земля», «Советская этнография». Т. 6–7. М.; Л., 1947. С. 69). Но это только подтверждает странность выведения оттуда «всей руси».

Поэтому и заодно с фразой «сице бо… тако и си» А. А. Шахматов признает ее вставной характер. Можно было бы думать, что летописец из патриотизма вывел «всю» русь «из заморья», желая тем самым показать, что со Скандинавией, мол, все покончено, однако этому противоречит то, что он опять помещает русь среди «варяжских» народов.

Провинции Upland, Sodermannland и Östergotland. «Не только все перечисленные имена, – пишет Томсен, – встречаются именно в этих трех областях, но некоторые из них являются даже очевидно характерными именно для этой полосы». Томсен. Начало… С. 68, имена там же на с. 119–130. Из общего числа рунических надписей о Восточной Европе (105) на долю Упланда и Сёдерманланда приходится 75 %. Брим В. А. Путь из варяг в греки // Известия АН СССР. 1931. № 2. С. 209.

Само имя Roslagen появилось, как кажется, позже. Впрочем, от изложенного выше взгляда отнюдь не отказались. Так, А. Стендер-Петерсен полагает, что Ros-Ruotsi – «Bezeichnung aus eines von jenseits des meeres, aus dem schwedischen Ropsland eingewanderten volkes» (Varägersage. S. 48).

Roƥer – гребец. Томсен. Начало… С. 86. Рыбачьи артели Северной Норвегии до сих пор называются Rossfolk. Пресняков. Лекции… С. 38.

Брим В. А. Происхождение термина Русь. Россия и Запад. Т. 1. 1923. Стендер-Петерсен не согласен с производством Ruotsi и Rus от drots-menn, «da dem wort weder im finnischen noch im russischen auch nur die spur einer standesbedeutung anhaftet» (Varägersage. S. 48). Такое заключение не совсем убедительно, что я попытаюсь доказать дальше. См. здесь с. 8–12.

IX век – это общее место. Однако некоторые исследователи, как В. А. Пархоменко, относят появление норманнов к более позднему времени – началу X века.

Шахматов. Введение… С. 67. Маркварт предположил, что ts могло бы перейти в ч (Osteuropäische und ostasiatische Streifzuge. Leipzig, 1903. S. 353–354), однако в ч переходит йотированное t (tj), а не ts. Маркварт никак не аргументировал свое предположение, а В. В. Мавродин повторил его совершенно безапелляционным тоном, притом в популярной книжке (Древнерусское государство. М., 1956. С. 93). Слову ruotsi в советской историографии вообще не повезло, П. Н. Третьяков, например, даже сомневается в его существовании: «Наименование руси норманисты вели от слова ruotsi, которым финны называли шведов» (Восточнославянские племена. М., 1953. С. 207).

Интересно отметить, что задолго до появления этой этимологии С. М. Соловьев высказал мысль, что если на севере для обозначения норманнских дружин служил термин «варяги», то на юге «общим названием для подобных дружин было русь» (Соловьев. История… Кн. 1. С. 126).

Древнейшая правда так и поставила их одного за другим во главе списка лиц, имеющих право на 40-гривенную виру: «аще будеть русинъ, любо гридинъ» и далее остальные категории. См. подробнее здесь с. 10–12.

ПВЛ. Т. 1. С. 18 и Новг. 1-я лет. С. 106.

Оставляет по недоразумению, поскольку несколько далее варяги и словене у него прозываются русью, оттого что обосновались в Киеве: «И седе Игорь, княжа, в Киеве, и беша у него варязи мужи словени, и оттоле прозвашася русью» (прочие – вставка). Именно в Киеве «русь» из названия норманнской дружины превратилась в название правящего сословия, тогда как на севере к моменту складывания Сказания о призвании варягов (см. здесь с. 28–31) под русью еще могли понимать норманнскую дружину. Что процесс переосмысления имени «русь» происходил на юге, видно из того, что для северных финнов ruotsi так и осталось именем норманнов. И А. А. Шахматов во многих своих трудах настаивал, что термин «Русь» впервые появился в Киеве, что вторая волна варягов «прозвашася русью» именно в Киеве.

В пользу того, что вставки «руси» в этническом значении сделаны только вторым редактором ПВЛ, можно привести следующее обстоятельство: ни в перечне племен, с которыми Олег идет из Новгорода, ни в том перечне, который помещен перед походом на Царьград из Киева, не упоминается русь. Имя «русь» упоминается только в списке «воев», с которыми Игорь пошел на Византию: летописец встретил имя Русь в греческом источнике об этом походе и потому вставил русь в перечень «воев». Перечни эти, по-видимому, преследовали цель показать зависимые от князя племена. Варяги же вставлены здесь по аналогии с позднейшими призваниями их Владимиром и Ярославом. Прим. 2 на стр. 95.

«Περί εθνών». Известен также под латинским названием «De administrando imperio» – «Об управлении империей». Оба названия даны позднейшими издателями. Константин написал трактат для своего сына между 949 и 952 годами.

Известия ГАИМК. Вып. 91. 1934. С. 10.

Тексты договоров дошли до летописца в попорченном состоянии, и, возможно, этот отрывок оказался отрывком в буквальном смысле слова, во всяком случае мы знаем даже то место договора, откуда он взят: после названия «О взимающих куплю Руси» статья пропущена. Что побудило летописца выдать ее за отдельный договор, объясняет А. А. Шахматов. Он считает и сам поход 907 года вымышленным, но с этим можно и не согласиться. Шахматов А. А. Несколько замечаний о договорах с греками Олега и Игоря. Записки неофилологического общества. Т. 8. 1915.

Обнорский С. Язык договоров русских с греками // Язык и мышление. Т. 6–7. Л., 1936. С. 84–103. Ранее В. М. Истриным был высказан другой взгляд на время перевода. Он относил его ко времени Ярослава, когда была организована митрополия и приехавшие греки привезли с собой оба документа. Истрин В. М. Договоры руси с греками X в. // Известия ОРЯС АН. Т. XXIX. 1924.

Например: «От коеа любо страны пришедшим в русь» (ПВЛ. Т. 1. С. 28). Впрочем, в этом значении встречается очень редко: в договоре 911 года – 6 раз, в договоре 945 года – 1. Встречаются выражения «Русская земля» (911) и «страна Руская» (945). У Константина Багрянородного, имея в виду его информатора (см. прим. 1 на стр. 38), можно заподозрить то же словоупотребление. В таком случае в договорах под Русью может иметься в виду только Киев (см. здесь с. 42).

ПВЛ. Т. 1. С. 25–26.

Там же. С. 28. На эту статью обратил внимание еще В. О. Ключевский (Терминология русской истории // Соч. Т. 6. М., 1959. С. 131).

Там же. С. 24. Из так называемого договора 907 года.

Там же. С. 35. Или еще: «Аще ли же кто от князь или от людий русских, ли хрестеянъ, или не хрестеянъ…» (Там же. С. 39).

Например, статья 5 договора 911 года («Аще ли ударить мечем, или бьеть кацем либо сосудомъ, за то ударение или бьенье да вдастъ литръ 5 сребра по закону русскому; аще ли неимовит тако сотворивый, да вдастъ елико может… да пребывает тяжа оттоле не взыскаема». ПВЛ. Т. 1. С. 27) и статья 3 Краткой правды («Аще ли кто кого ударить батогомъ, любо жердью, любо пястью, или чашею, или рогомъ, или тылеснею, то 12 гривне; аще ли сего не постигнуть, то платити ему, то ту конець». Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. С. 76). Можно предположить, что Древнейшая правда, о которой я скажу несколько слов дальше, начала вырабатываться в дружинной среде на рубеже IX–X веков, впервые была записана при Ольге и окончательно оформилась при Владимире, возможно в связи с призванием варягов в помощь.

Тихомиров. Пособие… С. 75. Я не так расставил знаки препинания.

Примеры таких сопоставлений см.: Русская Правда. Т. 2. М.; Л., 1947. С. 32–42.

О происхождении этой дани см. здесь с. 41.

Парамонь двор – место, где останавливались в Новгороде норманны. Название, очевидно, от древненорманнского farimenn – так назывался экипаж корабля, кроме рулевого. Брим. Путь… С. 213.

Новг. 1-я лет. С. 174–175.

Т.е. Древнейшую правду, которая кончалась, очевидно, статьей 11-й и определяла взаимные отношения дружинников, околокняжеского слоя, которые и имеются в виду под именем «мужей», а вовсе не все свободное население. Остальные статьи до Правды Ярославичей приросли, очевидно, во время правления Владимира и Ярослава. О влиянии норманнского права на Русскую правду см.: Щепкин Е. Н. Варяжская вира. Одесса, 1915.

Под 1016 годом Новгородская 1-я летопись младшего извода поместила всю Краткую правду, введя ее словами: «И дав им правду, и устав списавъ, тако рекши имъ: “по се грамоте ходите, якоже списахъ вамъ, такоже держите”. А се есть правда рускаа» и далее ее текст. Новг. 1-я лет. С. 175–176. Софийская летопись сохранила два известия (1019, 1035) о даче Ярославом грамот Новгороду. Первой и была, очевидно, Древнейшая правда, т. е. ее распространение на Новгород.

Русско-ливонские акты, собранные К. Е. Напьерским. Изд. Археографической комиссии. СПб., 1868. С. 2. Мнение, что русин – житель Киевщины, основано на том только, что в XII–XIII веках под Русью имелась в виду прежде всего Киевщина. Но я как раз привожу примеры для XII–XIII веков. В каком значении употреблен русин в этих памятниках, сказать трудно, я привожу только как пример бытования этого термина на севере. Возможно, для обозначения жителей русского юга служил в то время иной термин, а именно русич. См., например, в Слове о полку Игореве:

Русичи великая поля чрълеными щиты прегородиша, ищучи себе чти, а князю – славы.

Также Г. Е. Кочин толкует его как «категорию населения». Материалы для терминологического словаря древней России. М.; Л., 1937. Русин упоминается в той части памятника, которая является оригинальным русским произведением и служит продолжением перевода с греческого. «Посмертные чудеса святителя Николая, епископа Мирликийского, чудотворца». Памятники древней письменности и искусства. Вып. XXII. Изд. ОЛДН. СПб., 1888. С. III–VII и 47–48.

«А иже придутъ гости, да емлют месячину…» (ПВЛ. Т. 1. С. 24). В договоре 945 года упомянут «купецъ Адунь» (Там же. С. 34).

Тихомиров. Пособие… С. 154 и 174.

Ekblom R. Rus et Vareg dans les noms de lieux de la region de Novgorod. Archives d’Etudes Orientales. V. II. Upsala, 1915.

Все это только догадки, основанные на самых общих соображениях. См. об этом здесь с. 24–25.

Известия ГАИМК. Вып. 91. С. 9.

Так же звучит это слово по-русски. Томсен предложил два объяснения: ne sofi (не спи) и, при переиздании своей книги в 1919 году, ves uppi (будь настороже). Предполагается, что в слове Εσσουπῆ отпало начальное N, так как ν читалось в конце предыдущего слова.

Объяснение этой фразы можно видеть в следующем. Информатором Багрянородного был, по-видимому, норманн, принадлежавший к верхушке Киевского государства – руси – и часто бывавший для торговли в Константинополе. Так он называет Новгород – Немогард, с характерным норманнским окончанием gardr, ширину порога Эссупи сравнивает с шириной императорского манежа, а ширину Крарийской переправы – с шириной Константинопольского ипподрома. Он сообщил Багрянородному как русские, так и славянские названия порогов, так как русь в его время была, скорее всего, двуязычной, и объяснил некоторые из них. Для объяснения же славянских был привлечен еще какой-нибудь болгарин или чех, который объяснил слово «неасит» (в данном случае «ненасытец», так как это был самый опасный порог) как «пеликан» (ср. чешское nejasyt). Он же придал «славянским» названиям южнославянский характер, например, «праг».

В рукописи он по ошибке отнесен к «славянским» названиям, а «русского» вообще не дано.

По-видимому, этот порог упомянут в рунической надписи (X–XI вв.) на Готланде: «Ярко раскрашенный поставили этот камень братья Гегбиарн, Родвисль, Ойстаин и Эймунд, которые воздвигли камни в память Рафна на юге на Руфстайне. Они доехали до Айфура. Вифиль приказал это». «Руфстайн» может значить так называемый «Рваный камень» у Ненасытецкого порога. Брим. Путь… С. 241.

Всего семь названий. Я привел только примеры, заимствовав их у Томсена (Начало… С. 50–53) и Брима (Путь… С. 239–244), которые сделали тщательный анализ названий всех порогов, везде обнаружив указанную выше аналогию. Впрочем, не все объяснения удовлетворительны. Гипотезы Поллинга, который исходит из наличия в руках Багрянородного рунического итинерария по Днепру и объясняет названия из систематических ошибок императора, встретили отрицательное отношение Томсена (см.: Брим. Путь… С. 239–244), объяснения которого я приму здесь без оговорок. К сожалению, я не имел возможности ознакомиться с современной зарубежной литературой по этому вопросу. Насколько мне известно из рецензий, ни в одной серьезной работе не отрицается скандинавское происхождение «русских» названий.

Не исключено, что речь идет о нескольких источниках, но я не думаю, чтобы Багрянородный пользовался какими-то рукописями, даже для названий порогов, так как сообщаемые им данные слишком свежи – например, он упоминает сидевшего в Новгороде сына Игоря Святослава. Возможно, его информатором был норманн, перешедший на службу в императорскую гвардию. Хотя организация специального корпуса варягов относится к более позднему времени, в службе отдельных норманнов в императорской гвардии нет ничего удивительного. См. прим. 1 на стр. 38.

ПВЛ. Т. 1. С. 25.

Интересно, что описывая его ратификацию, летописец не только употребляет термин «русь» так, как он употреблен в договоре, но и указывает на то, что русь состояла, главным образом, из норманнов: «…А (т. е. христианскую часть дружины) водиша роте в церкви святого Ильи… се бо бе сборная церки, мнози бо беша и козаре» (ПВЛ. Т. 1. С. 39). Этот отрывок можно понимать еще так, что, помимо норманнов, русь состояла также из хазар, роль которых в начальной русской истории еще во многом неясна. См. здесь прим.1 на стр. 106.

Цит. по: Томсену. Начало… С. 43–44.

Гедеонов С. Варяги и Русь. Т. 2. СПб., 1876. С. 526. Кстати сказать, термина «северные народы» у греков вообще не было.

Юшков С. В. К вопросу о происхождении русского государства // Ученые записки Московского юридического института. Вып. 2. 1940. С. 43.

Разъясняя при этом его смысл: Nord – север, mann – человек. Зачем вообще использовать для обозначения всех живущих к северу от Византии народов термин чужого языка? К тому же «к северу от Константинополя» находилось и Итальянское королевство, и Германское королевство (с 962 года Священная Римская империя); что же, население этих стран Лиутпранд тоже причисляет к норманнам?

По мнению С. В. Юшкова, никак, впрочем, не аргументированному, русь – военно-купеческое сословие, «некая социальная группа», возникшая среди славян без всякого участия норманнов. Взгляда, что русь – социальная группа, придерживались многие авторы и до и после Юшкова, в том числе и я пытаюсь обосновать его в этой работе. Возражение вызывает предположение Юшкова о неучастии норманнов в создании этого социального слоя. Взгляд на «русь» как социальную группу характерен для советского антинорманизма предвоенных годов. Послевоенный антинорманизм пошел еще дальше и считал «русь» уже не социальной группой, а «славянским племенем».

См. здесь прим. 2 на стр. 62. Помимо всего, статья В. А. Брима помещена не во втором томе указанного сборника, как ссылается Юшков, а в первом; второго вообще не существует. У С. В. Юшкова это, как можно думать, результат неправильно понятого места в статье, приложенной к первому тому лекций А. Е. Преснякова, там же, кстати, в сноску вкралась опечатка, и вместо буквы «П» (Петроград) появилась цифра II (стр. 267 Лекций). С легкой ли руки С. В. Юшкова или по другой причине, но статью В. А. Брима и М. Н. Тихомиров поместил в несуществующий второй том (Происхождение названий… С. 60), добавив при этом, что «теория Брима ничего не объясняет». П. Н. Третьяков почему-то после слов о «готском происхождении рос-русь» компромиссно делает ссылку и на первый и на второй тома, если только это снова не опечатка (Восточнославянские племена… С. 207).

В сноске он опять ошибается, относя издание книги к 1918 году. Поскольку для большинства своих утверждений он вообще обходится без сносок, особенно заметны его неточности в немногих имеющихся.

«Эти шесть племен (т. е. поляне, древляне, северяне, дреговичи, кривичи, словене), составлявшие особую, совокупную славянскую народность, искони назывались Русью» (Гедеонов. Варяги… Т. 1. С. 69).

Если бы С. В. Юшков прочитал те работы В. Г. Васильевского, на которые он ссылается, он мог бы и оттуда узнать о Гедеоновской «славянской, до-варяжской Руси» (Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. СПб., 1915. С. CXVII, об этом же на с. VI).

Какие арабские писатели, кроме Ибн-Фадлана, описывают «быт русских купцов»? См.: Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М.; Л., 1939.

У него же он списал свои сноски на Monumenta Germaniae Historica, дословно повторяя его: где у Томсена «Scr. III. Стр. 277», там также и у Юшкова, где у Томсена просто «I, 433», там и Юшков повторяет то же самое. Но точного подобия все-таки не получается: у Юшкова вместо Hist. Scr. (Scriptores) какие-то загадочные «hist.sec.» и другие опечатки. Чтобы придать видимость самостоятельной работы с источниками, он отсек начало и конец Томсеновой цитаты, причем конец даже на середине фразы.

Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932. Говоря о «походе 912 года», С. В. Юшков, вероятно, имеет в виду сообщение Масуди. Но ведь у того сказано «после 300 года гиджры», т. е. после 912/913 года. См.: Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870. С. 131.

Чувствуя себя после подобных экзерсисов завзятым ориенталистом, С. В. Юшков не преминул дать оценку ученым, работавшим до него в этой области. Так, по его мнению, Ф. Вестберг «крайне извратил смысл арабских источников» (стр. 45). Юшков, по-видимому, этот смысл восстановил.

«Византийские источники говорят о нападении руссов на черноморские города Сурож и Амастриду в 828 и 839 годах» (стр. 57). Пространное житие св. Стефана Сурожского сохранилось только на славянском языке, и подозревать, что эпизод с князем Бравлином был в греческом оригинале, если даже таковой и существовал, нет никаких оснований. Распределение нападений по годам можно отнести только на счет фантазий С. В. Юшкова.

См. здесь с. 15 и прим. 3 на стр. 41.

ПВЛ. Т. 1. С. 34–35. См. здесь с. 13–14. Кстати, и сам Игорь тоже норманн.

Ключевский В. О. Курс русской истории. Т. 1. М., 1956. С. 145. Дату 865 Юшков нашел опять же у Томсена (см. здесь прим. 1 на стр. 100). В результате всех перечисленных выше ляпсусов, называемых в статье «анализом источников», С. В. Юшков считает норманизм окончательно ниспровергнутым. Это еще ничего. С другими теориями он расправляется гораздо быстрее. «Падает теория, отождествляющая русь со славянским племенем полян» (стр. 51) на том только основании, что в «житии Стефана Сурожского повествуется о русском новгородском князе Бравлине» (стр. 50). Я вовсе не сторонник полянской теории, но слишком уж легко она падает.

«В лето 6376. Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенех, на мери и на всех кривичехъ» (ПВЛ. Т. 1. С. 18).

Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 2. С. 959.

ПВЛ. Т. 1. С. 18–19.

Новг. 1-я лет. С. 106.

Каким именно, С. В. Юшков сообщает ниже: «По этому пути (Днепру) везли свои товары не только русские, но и византийские, хазарские, арабские купцы… в выработке этой номенклатуры принимали участие купцы, принадлежащие к разным народностям…» (стр. 47). Возможно, что хазарские и византийские купцы действительно шли по Днепру, но ведь сделать вывод о их участии в наименовании порогов можно, только указав греческие, хазарские и арабские корни в названиях порогов.

Я привел отнюдь не все несообразности С. В. Юшкова. На двадцати трех страничках небольшого формата я насчитал 35 ошибок. Разбирать их здесь все нет смысла. Я остановился на его статье так подробно только потому, что ею начинается более чем двадцатилетний период господства антинорманизма в советской историографии. Интересно было бы еще гипотетически восстановить те материалы, которыми пользовался С. В. Юшков для своей, произведшей столь решительный поворот статьи. Исходным пунктом для него послужила статья А. Е. Преснякова «Вильгельм Томсен о древнейшем периоде русской истории» (1927), перепечатанная в первом томе «Лекций по русской истории». Оттуда он позаимствовал также ссылку на В. А. Брима и затем обратился к книге В. Томсена «Начало русского государства», из которой извлек почти все свои сведения об источниках и с положениями которой в основном полемизировал. При всех несомненных достоинствах книги В. Томсена она насчитывала к тому времени 60 лет существования (Юшков пользовался переводом с немецкой обработки 1879 года) и вряд ли была последним словом норманизма. Кроме того, Юшков держал в руках книгу А. Я. Гаркави «Сказания мусульманских писателей» и третий том «Трудов» В. Г. Васильевского. Как он ими пользовался, мы уже видели. Мог он еще пробежать последнюю главу книги А. А. Шахматова «Древнейшие судьбы русского племени», но я этого не думаю. И это все.

Киевская Русь. М., 1949. С. 444–445.

Имея в виду названия порогов. Происхождение названий… С. 76.

Доказал, «что русские названия являются не переводами славянских». А кто доказывал обратное? Тут и доказывать нечего – это и так видно. М. В. Левченко ссылается на книгу С. В. Юшкова «Общественно-политический строй и право Киевского государства» (М., 1949), где тот повторил свои домыслы. См.: Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 209.

Рыбаков Б. А. Образование древнерусского государства. М., 1955. С. 28 и прим. 22. Об этой работе здесь с. 44–46.

Исключение составляет севера, о которой см. здесь прим. 4 на стр.104.

Как это заметил уже Томсен (Начало… С. 88).

Под 898 годом (ПВЛ. Т. 1. С. 21).

Шахматов А. А. Сказание о призвании варягов.

Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники.

Фразу эту гипотетически восстанавливает А. А. Шахматов. Для нас, впрочем, ее наличие необязательно.

ПВЛ. Т. 1. С. 11.

Там же. С. 23. Нельзя же подозревать, что под Русью имеются в виду здесь только поляне.

Но отнюдь не только Киевщина. См.: Гедеонов. Варяги… Т. 2. С. 438–439.

Iстория Украiни-Руси. Т. 1. Львов, 1904. С. 168; Киевская Русь. Т. 1. СПб., 1911. С. 229. В действительности речь идет о том, что Ярослав для похода присоединил к своей дружине наемных варягов и пришедших с ним в Киев новгородцев (словен). См. здесь с. 11. Употребление слова «русь» в ПВЛ – очень интересный особый сюжет, связанный с тем, как понимали это слово составители летописных сводов и как оно понималось в их источниках. См. здесь прим. 2 на стр. 77.

Происхождение названий «Русь» и «Русская земля» в сб. «Советская этнография» (Т. 6–7. М.; Л., 1947).

Хотя отдельные возражения М. Н. Тихомирова против схемы А. А. Шахматова кажутся правильными, тем не менее противопоставление комбинации натяжек схеме, основанной на тщательной и остроумной критике, выглядит малоубедительно. Я не хочу сказать, что Шахматов сказал последнее слово в истории летописания и выяснил подлинную историю создания летописных сводов, однако никому, кто захотел бы продолжить это изучение, не удастся игнорировать его работы.

Который фигурирует уже как автор начала XI, а не XII века.

Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники. Для всей статьи М. Н. Тихомирова характерно полное игнорирование работ Шахматова.

Напомню, что Русь, по моему мнению, дружина князя. Летописец поставил здесь ее после варягов. См. здесь с. 8–9.

Что Перун и Волос встречаются в комментариях летописца, отметил Б. Д. Греков, оговорив, что летописец имел на то основание: «…договор Игоря 944 г. уже в своем собственном тексте упоминает Перуна в том же смысле и контексте» (Киевская Русь. С. 451. Прим. 2). О договоре Олега он пишет то же без всяких примечаний (Там же. С. 119–120). В договоре Игоря действительно есть фраза «И да будет клятъ от Бога и от Перуна, яко преступи свою клятву» (ПВЛ. Т. 1. С. 39). Быть может, упоминание Перуна результат постепенной славянизации «руси», происшедшей за полвека между двумя договорами, как и упоминание славянских имен во втором договоре (см. здесь с. 14). Однако неясно, что здесь стояло в греческом оригинале, какое имя передал переводчик именем славянского бога Перуна. Кроме того, при религиозном индифферентизме язычников все это вообще не доказательство.

Хотя слово «довлеть» в просторечии и стало употребляться в последние годы как «тяготеть, господствовать» (Словарь русского языка. Т. 1. М., 1957), но ведь это – позднейшее осмысление незнакомого слова по аналогии с «давить». Довлеть – от старого русского слова «довълъ» – быть достаточным – удовлетворять (есть еще значение следовать), самодовлеющий – сам себя удовлетворяющий, автаркичный. Употребление слова «довлеть» в неправильном значении, особенно историком, огорчило меня. Замечу кстати, что «вышеупомянутое известие» относится не к 837, а к 838/839 году.

Как я уже заметил, все арабские авторы, за исключением Ибн-Хордадбе, отличают русь от славян. Что же касается Ибн-Хордадбе, то в Багдаде в 846 году, когда он писал фразу: «Что же касается русских – а они суть племя из славян…», Русь была еще мало известна арабам. См.: Васильевский. Т. 3. С. CXIX–CXXIII. А Ибн-ал-Факих, пользовавшийся полным текстом Ибн-Хордадбе, вообще говорит не о руссах, а о славянских купцах (Бартольд В. В. Арабские известия о руссах // Советское востоковедение. Т. 1. 1940. С. 22–23). По-моему, прав П. Смирнов, который считал, что известие об «острове русов» и «трех племенах» (городах) руссов» почерпнуты из разных источников и говорят о разной Руси. Разбрасывание «трех центров древней Руси» по Восточно-Европейской равнине (причем третий «центр» повисает в воздухе) не особенно убедительно и очень странно для тех, кто для того же времени под Русью понимает племя полян. См. об этом здесь на с. 24–25.

Греки, как и хазары, принимали это имя за этническое. Откуда они его узнали? В. Томсен предположил, что от хазар (Томсен. Начало… С. 88–89), опосредованное хазарами, оно изменило «u» на «о». Греки поддерживали давнишние тесные отношения с хазарами: спафарокандидат Петрона построил для них крепость Саркел, две хазарские принцессы вышли замуж за византийских императоров (Феодора, жена Юстиниана II, и Ирина, жена Константина V Копронима). Знакомство со словом «русь» от хазар правдоподобно еще и потому, что от хазар же греки заимствовали название Киевской крепости Σαμβατας: хазары исповедовали иудейство, а во многих еврейских книгах, например в Талмуде и «Книге Иосиппон», встречается название страны и реки Sambattion, где живут рыжие люди (славяне). Кстати, и греки называли русских pουσιοζ – красные. Однако это особый, очень интересный сюжет, существует свыше двадцати этимологий слова Σαμβατάς, в том числе и малоудовлетворительные норманнские. См.: Лященко А. И. Киев и Σαμβατάς у Константина Багрянородного // Доклады АН СССР – серия В. 1930. № 4.

С другой стороны, как бы ни было неожиданно для греков нападение грозного северного народа, его имя казалось им знакомым и поэтому легко было воспринято в форме Ρϖς: термином Ρϖς в греческом переводе библии обозначался Рош Иезекииля, ошибочно принятый за имя народа (Рош – по-еврейски глава). «И было ко мне слово господне: сын человеческий! Обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчества и скажи: так говорит господь бог: вот я – на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала…» (Иезекииль, 38, 1–3). Так пришедший с севера, из стран Гога и Магога, народ Ρϖς оправдал для греков эсхатологические предсказания Апокалипсиса, что Гог и Магог во главе войск сатаны подойдут к священному граду. Недаром первая беседа Фотия, во время осады русскими Константинополя, заполнена библейскими цитатами, связанными с концом света, а составитель жития Георгия Амастридского восклицает: «Этот губительный и на деле, и по имени народ!» Ср.: Сюзюмов М. К. К вопросу о происхождении слова Ρως, Ρωσια, Россия // ВДИ. 1940. № 2. А откуда же узнали имя Рус хазары? От волжских финнов в форме, близкой к ruotsi, от самих норманнов, усвоивших уже себе это имя, или от славян, о взаимоотношениях которых с хазарами я скажу немного далее? Трудно ответить.

Прозванный за свои развлечения, напоминающие развлечения молодого Петра Великого, Михаилом Пьяницей. Он царствовал с 842 по 867 год, но составитель ПВЛ, неправильно поняв «Никифоров летописец вскоре», отнес начало царствования к 852 году и, таким образом, поход к 866 году. Откуда он взял «14‐е лето», неизвестно. Теперь считают, что поход произошел в 860 году. См. здесь прим. 1 на стр. 100.

Не все исследователи согласны с датировкой В. Г. Васильевского. Х. М. Лопарев относит составление жития ко времени около 866 года (см.: Шахматов. Введение… С. 69), а Грегуар вообще к X веку, полагая, что в житии описан набег Игоря в 941 году. Такого же мнения придерживается А. Васильев. М. В. Левченко согласен со взглядом В. Г. Васильевского. Мне кажется, что с общеисторической точки зрения ничего удивительного в нападении Руси на Амастриду нет. Дорогу воинам указали купцы. На Амастриду напали потому, быть может, что она и раньше была известна по торговым сношениям. «В нее (Амастриду), – говорит писатель конца IX века Никита Пафлагонянин, – как на общее торжище стекаются скифы, живущие по северной стороне Эвксина» (Васильевский. Т. 3. С. XXIII).

Васильевский. Т. 3. С. 64. Было ли это нападение единственным? В славянском житии св. Стефана Сурожского сохранилось известие о нападении на Сурож (Сугдею) русского князя Бравлина из Новгорода, которое можно отнести к концу VIII – началу IX века. Едва ли вообще можно пользоваться пространным славянским житием как историческим источником. «Как произведение русского книжника XV столетия… – пишет В. Г. Васильевский, – житие Стефана Сурожского имеет весьма малую историческую ценность» (Труды. Т. 3. С. CCLXIII), а А. Васильев прямо заявляет: «Как исторический источник житие Стефана Сурожского должно быть исключено» (цит. по: Левченко. С. 51). Эпизод с князем Бравлиным напоминает, с одной стороны, аналогичное место Амастридского сказания, а с другой – Корсуньскую легенду о крещении Владимира, чтобы считаться подлинным. Упоминание же Новгорода еще более подтверждает поздний и искусственный характер всего эпизода, хотя, по мнению В. Г. Васильевского, он и может иметь под собой «подлинную историческую основу» (Труды. Т. 2. С. CCLXXXII). Если считать, что нападение на Амастриду – действительное событие, то представляются возможными и другие нападения норманнов на Черноморское побережье.

Это предложил уже В. Г. Васильевский. Людовик (814–840), благочестивый сын Карла Великого, первым испытал грозное предсказание своего отца о норманнах.

Цит. по: Памятники истории Киевского государства. Л., 1936. С. 23–24.

Гедеонов. Варяги… Т. 2. С. 483. Что это был титул каган, а не имя Гакон, признают, кажется, все.

Продолжатель Феофана, заимствуя рассказ о построении крепости у Константина Багрянородного, говорит, что оно произошло между возведением на патриарший престол Иоанна и походом Феофила на сарацин, 21 апреля, в воскресенье. Этим условиям соответствует 838 год, но полагают, что строительство крепости может относиться к более раннему времени.

По-видимому, те же кочевые народы, для защиты от которых хазары предприняли строительство крепости, т. е. мадьяры.

См. рецензию М. Д. Приселкова на книгу: Пархоменко В. А. Начало христианства на Руси // Известия ОРЯС АН. Т. XIX. Кн. 1. СПб., 1914.

Цит. по: Гедеонов. Варяги… Т. 2. С. 484.

Ибн-Ростэ писал в 30-х годах X века, но его сведения, по мнению Маркварта, восходят к Джейхани, писавшему на рубеже IX и X веков. Между тем временем, которое он описывает, и тем, в которое он пишет, должен был лечь большой срок. Медленная передача информации приводила к тому, что события, описываемые издали как современные, уже принадлежали прошлому.

Славяне спасаются от холода, по описанию Ибн-Ростэ, довольно интересным способом. «…Выкапывают они под землей род землянки, и затем прикрывают ее деревянною крышей, все равно как церковь, и затем забрасывают ее землею, после чего славянин со своей семьей входит в нее и приносит дрова и несколько камней. Затем он бросает их в огонь, пока они не станут раскаленными. Как только дрова сгорят, он обливает (камни) водой, так что вследствие этого распространяется пар и помещение становится теплым. Теперь они сбрасывают с себя свои одежды и остаются постоянно в этом жилище до весеннего времени…» (Marquart. Osteuropaische… S. 468–469). Можно предполагать, как это делал уже Хвольсон, что в действительности это описание словенских бань – ср. описание новгородской бани апостолом Андреем (ПВЛ. Т. 1. С. 12), хотя археология знает типы жилищ с таким именно способом отопления.

Marquart. Osteuropeische… S. 200–201.

С. Ф. Платонов с другой целью и по другому поводу установил, что во многих летописях еще в XV веке «вся местность к югу от оз. Ильменя слыла под именем Русы». Местность по обе стороны реки Ловать, ограниченная со всех сторон болотами и отчасти соответствующая описаниям, даваемым арабскими авторами, содержит также большое число географических названий с корнем «рус»: Новая Руса на р. Мшаге, Старая Руса на р. Полисти, р. Порусье, оз. Русское, Новая Руса на р. Поле, село Русино на р. Рытой, деревня Руска на р. Мсте, р. Русская (Платонов С. Ф. Руса // Дела и дни. 1920. Т. 1. С. 1–5).

Это название происходит от финского Llode-jogi, что значит «самая низшая», так как р. Ладога была последним притоком Волхова до впадения его в озеро. Отсюда норманнское Aldeiguborg, Alldoga, видоизмененное славянами в Ладога.

По этому вопросу существует обширная литература, начиная с работы Щеглова «Первые страницы русской истории» (ЖМНП. 1876. Ч. 185. № 5–6). Хочу указать также очень интересную книгу П. Смирнова «Волжский путь и древние русы» (Киев, 1928. На укр. языке). Он обратил внимание, что первоначально главным для норманнов был волжский путь, но его выводы о каганате на средней Волге кажутся сомнительными. Вопрос о «каганате» и «трех центрах Руси» очень сложен и едва ли будет решен до тщательного комплексного изучения археологических памятников и восточных и скандинавских известий о Восточной Европе.

Для финнов же, для которых норманнская дружина всегда оставалась блуждающим чужеродным телом, термин ruotsi постепенно приобрел свой современный смысл.

Корень «рос» встречается в именах дославянских народов юга, на что обратил внимание В. А. Брим. Например, роксоланы, аорсы, жившие к северо-западу от Каспийского моря, росомоны, восставшие против Эрманариха. Упоминаемый сирийским анонимом VI века народ Hros может, пожалуй, ввиду книжнического характера всей компиляции быть библейским Ρως (см. здесь прим. 1. на стр 55). В латинской транскрипции имя упомянутого народа передается как Hros, так что едва ли можно отождествлять его с Ρϖς, которое транскрибируется как Rhos. Ср.: Пигулевская Н. В. Сирийский источник VI века о народах Кавказа // ВДИ. Т. 1. 1939; Дьяконов А. П. Известия псевдо-Захарии о древних славянах // ВДИ. Т. 4. 1939. Корень «рос» характерен не только для юга Восточной Европы. «То этническое имя, которое звучит сейчас в названии нашего народа, – пишет С. П. Толстов, – широко запечатлено в “языке земли” Средней Азии (и не только Средней Азии) в форме рос, рокс, рас, аорс, аракс, арс (префиксированный восточный вариант)» (Толстов С. П. Из предистории Руси // Советская этнография. Т. 6–7. М.; Л., 1947. С. 43). Интересная этимология имени рос-рус была предложена Ф. И. Кнауэром. Он предполагает индоевропейский корень «ros-rons» (с утраченным еще в индоевропейскую эпоху значением: течь), откуда rona-ronsa (река). Первое нашло отражение в скр. Rasa, др. – перс Rana, русск. роса, Рось (Ръсь). Второе в зенд. Ranha, русск. Руса, Русь. Связывая мордовское Rha/Ra Птолемея, Ρϖς Агафемера (?) – название Волги с мифической рекой Rasa гимнов Ригведы, он делает вывод, что родина индоевропейцев находилась в Поволжье и «Rosa-Ronsa» было древнейшим названием Волги. При этом славянское племя сформировалось в Поволжье, и русские были последней миграционной волной. Они и назвали по имени Волги – а от нее и по своему собственному имени – многие реки Восточно-Европейской равнины Рось и Руса, как индийцы назвали Ran’ой одну из рек бассейна Инда (Кнауэр Ф. И. О происхождении имени народа Русь // Труды XI археологического съезда. Т. 2. М., 1902. С. 6–19). Происхождение имени Ф. И. Кнауэр не отделяет от происхождения народа. Не касаясь лингвистической, его историческая реконструкция, вроде приволжской родины славян, не соответствует действительности и никем принята не была. Скорее можно предположить, что Волга явилась заметной вехой на пути индо-иранцев с северо-запада Европы в Центральную Азию. В финских языках сохранились следы соприкосновения с иранцами, от них же могли волжские финны позаимствовать названия Волги и других рек равнины, которые усвоили просачивающиеся сквозь финскую среду славяне (см. здесь с. 46–47). Так индо-иранское движение создало благоприятную подпочву для расцвета на ней имени Русь, которое славяне восприняли от норманнов через тех же финнов. См. также интересную работу Н. Я. Марра (Из переживаний доисторического населения Европы // Избранные работы. Т. 5. М., 1935).

Эта велеречивая фраза не обязательно верна. Наоборот, нападение 860 года могло вызвать перемещение норманнского центра в Киев, на ближайший плацдарм для набегов на Константинополь и вместе с тем торговый центр на пересечении путей с юга на север и с запада на восток. Что же касается самого похода, то очень вероятно, как и в случае с нападением на Амастриду, что он был не единственным. В житии патриарха Игнатия, написанном Никитой Пафлагонянином около 880 года, упоминается о двух русских нападениях на Принцевы острова, где жил в то время опальный патриарх (Левченко. Очерки… С. 57–58). По контексту В. Г. Васильевский относит их примерно к 861 году (Труды. Т. 3. С. CXXVIII). Известия о походе 860 года, кроме греческих источников, имеются в Chronikon Venetum, составленной капелланом венецианского дожа Иоанном Дьяконом. Без даты, но в связи с событиями 860 года, он пишет: «В это время норманны осмелились напасть на Константинополь на 360 кораблях, но не будучи в состоянии нанести вред непобедимому городу, они храбро повоевали его предместья, перебили народа, сколько могли, и с триумфом вернулись домой» (цит. по: Томсен. Начало… С. 42). Они захватили, по-видимому, большую добычу, как впоследствии Олег, и сообщение греков о постигшем Русь поражении следует отнести на счет византийского патриотизма, если не считать поражением, что им не удалось взять город. В пользу такого взгляда говорит, пожалуй, письмо папы Николая I императору Михаилу III. «Наконец, не мы, убив много людей, сожгли церкви святых и предместья Константинополя, почти прилегающие к его стенам. И однако не было положено никакого взыскания на тех, кто является язычниками, иноверцами, врагами Христа, которые всегда противятся проповедникам истины…» (цит. по: Левченко. Очерки… С. 73–74). Разграбив окрестности и узнав о приближении крупных военных сил, русские удалились. См. о походе: Две беседы святейшего патриарха константинопольского Фотия по случаю нашествия россов на Константинополь (далее – Две беседы Фотия…). – Христианское чтение, 1882, сентябрь – октябрь».

Левченко. Очерки… С. 74, 77–79.

Что часть руси была христианской, видно из комментария летописца к договору 945 года. См. здесь прим. 3 на стр. 39. Однако часть небольшая, если впоследствии Святослав на совет Ольги принять христианство отвечал, что дружина будет смеяться.

Когда родился Святослав: под 972 годом, сообщая о его смерти, составитель ПВЛ говорит: «И всех летъ княженья Святослава летъ 20 и 8». Скорее всего, здесь годы княженья спутаны с годами жизни, так как в противном случае он начал бы княжить еще при жизни Игоря. Древнейший свод относил его смерть к 970 году, так что рождение Святослава произошло, очевидно, в 942 году, и в 946 он еще «детескъ», как и следует по летописи.

Это и предыдущее упоминание о борьбе Игоря с древлянами имеет целью подготовить читателя к гибели Игоря от их рук.

Под 968 годом вновь сообщается: «Придоша печенези на руску землю первое…» – после чего идут уже регулярные сообщения о них. Так было и в Древнейшем своде, а упоминание под 915 годом – сочинительство составителя ПВЛ, очевидно в связи с приглашением печенегов греками в помощь.

Император Роман – современник Игоря, и поэтому дату его отречения – 6453 – составитель Начального свода взял как год Игоревой смерти. Поэтому и здесь в связи с поставлением Романа (919) вновь упомянут Игорь.

ПВЛ. Т. 1. С. 31–33.

Я не воспроизвожу здесь аргументацию А. А. Шахматова, которому за отдельными частностями следую.

Тем более что сам А. А. Шахматов не очень высокого мнения о новгородских летописцах (Разыскания… С. 187).

Скандинавское переселенческое сказание имеет очень глубокие корни и восходит к прагерманской общности.

Стендер-Петерсен. Varägersage… С. 52–56, 60.

Как считает А. Стендер-Петерсен, приписывая эту сагу народу Ros-Ruotsi и утверждая, что она сохранилась в первичном варианте в Ипатьевском, Хлебниковском, Радзивилловском и Академическом списках ПВЛ, а не в Комиссионном списке Новгородской 1-й летописи младшего извода. «Русь» в Сказании, по его мнению, принадлежит к первичному тексту, с чем вряд ли можно согласиться после работ А. А. Шахматова.

«О» в слове tro произносится как русское «у». Sin hus легко могло перейти в «Синий ус» по народной склонности осмыслять непонятные слова. Эта этимология нуждается в проверке лингвиста. На ней настаивает Б. А. Рыбаков (Остромирова летопись // Вопросы истории. 1956. № 10), не указывая своего источника.

А как же быть с Изборском и Белоозером? Не отослал же Рюрик своих домочадцев в Белоозеро, верную дружину в Изборск, а сам «седее Новегороде»? Три города появились по числу братьев, как и три племени (словене, кривичи, меря; остальные – позднейшие добавления, как показал А. А. Шахматов). Рюрик, с которым связывалось местное предание, был посажен в Новгороде, а мнимые Синеус и Трувор – в незначительных городах, у которых не было своих преданий и где летописец мог посадить кого угодно (появившиеся там потом легенды – результат летописной традиции). Летописец вообще не знает, что ему делать с мифическими братьями, и «по двою лету» отправляет их к праотцам.

В третьей редакции ПВЛ Рюрик и выступает как основатель Новгорода: сначала он приходит в Ладогу, а оттуда поднимается вверх по Волхову и основывает Новгород. Не исключено, что здесь восстановлена подлинная историческая основа Сказания о призвании, искаженная новгородским летописцем из местного патриотизма.

Почему составитель Начального свода не сделал Игоря сыном Олега, а Олега сыном Рюрика, создав таким путем стройную княжескую династию, к чему он и стремился, ставя новгородскую легенду о призвании в основу своей схемы? А. А. Шахматов объясняет это так. В Хронографе, которым пользовался составитель Начального свода, под 6428 (920) годом говорилось о поражении Руси, но Древнейший свод, напротив, сообщал о победе Олега. Победа не должна была предшествовать поражению, наоборот – она должна была быть местью за него. Однако сделать так, чтобы сам вещий Олег понес поражение, а Игорь отомстил, летописец не хотел: это шло бы вразрез с преданием. Он сообщает сначала о походе Игоря, а чтобы Игорь не княжил раньше Олега, делает последнего воеводой. Такое объяснение несколько двусмысленно: приписать поражение вещему Олегу летописец не мог, а низвести из князей в воеводы смог, да и поход Игоря не выглядит таким уж поражением. Скорее Игорь был тесно связан в источнике летописца с Рюриком, чтобы тот мог разорвать их, не идя на явный подлог.

А. А. Шахматов допускал, что «Игорь был действительно сыном Рюрика» (Введение… С. 74).

Впрочем, может быть, это и не так. Мотив призвания, как и мотив переселения во главе с тремя братьями, отнюдь не новгородская особенность. Видукинд Корвейский в хронике о саксах (967) сохранил сказание о призвании саксов в Британию. Бритты, угнетенные постоянными нападениями неприятелей, приглашают саксов словами, живо напоминающими слова нашей летописи: «Terram latam et spatiosam et omnium rerum copia refertam, vestrae mandant ditione parere» (Тиандер К. Ф. Датско-русские исследования. Вып. 3. СПб., 1915. С. 21). Обращу внимание еще на один момент. Начало новгородской независимости и традиции княжеского призвания относится только к XII веку: в 1126 году впервые посадник был избран вечем, а не назначен киевским князем, а в 1132 году князь Всеволод Мстиславич, ушедший было из Новгорода «в Русь» после смерти Мстислава Владимировича, вернулся обратно уже, по-видимому, на каких-то договорных началах. В 1136 году он изгоняется из Новгорода, и с этого времени новгородцы сами приглашают и сами изгоняют своих князей. Считать поэтому, что в Сказании о призвании варягов отразился характерный для Новгорода политический порядок, нет больших оснований. Скорее даже призвание Владимира в 970 году сочинено по образцу нашего Сказания (см.: Новг. 1-я лет. С. 106 и 121).

Новг. 1-я лет. С. 106. Интересно, что составитель ПВЛ заменил «всташа град на град» словами «въста род на род», полагая, очевидно, что какие же в далекой Новгородской земле города.

Но опять-таки мы находим сюжет призвания с аналогичным объяснением в «Истории» Беды (731). Бритты напали на своих врагов и уничтожили их («изъгнаша варяги за море, и не даша им дани»), но стали предаваться порокам, особенно жестокости и лжи («и не бе в нихъ правды, и въста родъ на родъ»). Тогда они решили призвать саксов из-за моря («и идоша за море къ варягомъ») для защиты от зверей и врагов («иже бы володелъ нами и судилъ по праву»), после чего те прибыли на трех кораблях («и изъбрашася 3 братья с роды своими… и придоша») (см.: Тиандер. Вып. 3. С. 23). В скобках я даю параллельный текст ПВЛ.

Шахматов. Введение… С. 73.

Этот, говоря словами Крумбахера, «в высшей степени тощий хронологический перечень» оказался настоящим кладом для Нестора, так как благодаря ему он нашел начальную дату русской истории. О византийских хронистах см.: Крумбахер К. Византийские историки и хронисты // Очерки по истории Византии / Под ред. В. В. Бенешевича. СПб., 1913. Вып. 3.

Шахматов. Сказание о призвании варягов. Заслуживает внимания, что если для составителя Начального свода начало русской истории – это княжение Кия, Щека и Хорива, а призвание варягов – лишь новгородский эпизод, то составитель ПВЛ уже определенно ставит момент призвания во главе своей схемы.

ПВЛ. Т. 2. С. 238, 114.

Только в XV веке появилась генеалогия Рюрика, когда политическая мысль доросла до сознания ее необходимости. Желая подчеркнуть независимость Московской Руси от императора Священной Римской империи, генеалогию возводили к Прусу, брату Августа. С этого же времени идет и обычай выведения рода из-за границы.

ПВЛ. Т. 2. С. 234, 238. Такого же мнения придерживается и М. Н. Тихомиров (Происхождение названий… С. 67). Антинорманисты, упорно доказывающие, что в 862 году призвания не было и что варяги не назывались русью, живо напоминают Дон Кихота, который принимал стадо баранов за войска и медный таз цирюльника за доспехи.

Например, он пишет: «Летописцы представляли создание русского государства более глубоко, чем современные псевдоученые норманисты» (ПВЛ. Т. 2. С. 115).

Реконструкцию этих сводов см. в конце книги А. А. Шахматова «Разыскания о древнейших летописных сводах».

В таком случае связь между Олегом и Игорем – результат не только книжнической деятельности летописца, она существовала и в киевском предании, а именно в предании об убийстве Аскольда и Дира. Насколько предание это соответствовало действительности, см. здесь с. 35–36.

«Ольга съ сыном своимъ Святославомъ собра вои много и храбры и иде на Деревьску землю» (ПВЛ. Т. 1. С. 42).

Затруднение теперь было в другом: если первый князь Рюрик, второй Игорь, то куда же деть Олега, который по Киевскому своду 1039 года шел впереди Игоря?

Вернее, с теми, кого впоследствии уже во времена первого летописца стали называть варягами. Прим. 2 на стр. 95.

Что понимал составитель Древнейшего свода под русью? Скорее всего, в его своде «Русь» имела два значения: 1) страны, территории и 2) сословия, правящей верхушки. Здесь отразились жившие еще в начале XI века в Киеве «представления о том, что имя руси это имя княжеской дружины, княжеских бояр и вообще правящих верхов» (Шахматов. Разыскания… С. 324). Поэтому имя руси связывается у летописца с Киевом как стольным городом (по той же причине Русью уже в территориальном значении этого слова называли Киевщину, а с середины XII века имя Русь начинает употребляться для обозначения Суздальской области). В подтверждение этого можно привести один интересный пример из Древнейшего свода: Ярослав идет из Новгорода на Святополка без руси, а тот ему навстречу из Киева с русью, но затем, взяв Киев, Ярослав идет на Святополка и Болеслава с русью, а те без руси. Можно и не так толковать этот отрывок. Рассказ о парусах, который противопоставляет русь словенам, тоже можно отнести к Древнейшему своду, считая здесь русь княжеской дружиной (А. А. Шахматов приписывает этот рассказ Новгородскому своду).

Как, например, составитель ПВЛ в связи с набегом 941 года встретил подобное отождествление в болгарском переводе продолжателя Амартола (в так называемом ватиканском списке Амартола) «Русь… от рода варяжска сущим…». В греческом оригинале Русь отождествляется с франками.

Как я уже говорил, А. А. Шахматов относит эту фразу к Древнейшему своду, так как она не согласуется с призванием. Действительно, слово «находники» (наход – нападение, вторжение. Срезневский. Т. 2. С. 347) для призванных варягов звучит странно. Но можно рассматривать эту фразу как принадлежащую к Сказанию о приходе Рюрика, обложении славянских и финских племен данью, основании Новгорода и прозвании новгородцев варягами.

По мнению А. А. Шахматова, только составитель ПВЛ добавил «и прочии».

См. здесь с. 8–9.

В. О. Ключевский, обобщая имевшиеся в 1884 году взгляды на «русь», пишет: «Русь, слово, пережившее чрезвычайно разнообразные значения: этих значений можно различить четыре: 1) этнографическое: русь – племя, 2) социальное: русь – сословие, 3) географическое: русь – область и 4) политическое: русь – государственная территория» (Терминология… С. 130).

Особенно на несообразия этого эпизода указывал М. С. Грушевский, доказывающий, что не Киев был захвачен походом из Новгорода, а Новгород походом из Киева (История Украини-Руси. Т. 1. С. 363–365).

ПВЛ. Т. 1. С. 20.

Гаркави. Сказания… С. 127. Ф. Вестберг, чтобы как-то объяснить этот текст, предлагает читать вместо Ал-Дир – Игир (Игорь). Вестберг Ф. К анализу восточных источников о Восточной Европе (ЖМНП. Ч. 13–14. 1908. С. 396). Довольно характерный пример большего доверия к позднему памятнику, чем к раннему.

Их набег на Константинополь – дело рук летописца, открывшего этот набег у продолжателя Амартола и приписавшего Аскольду и Диру как предшественникам Олега (в Начальном своде этот набег упоминается без связи с ними). Составитель ПВЛ вообще прокорригировал Начальный свод, сделав Аскольда и Дира боярами Рюрика, чтобы подчеркнуть незаконность их княжения и зависимость от родоначальника династии, поместил их набег после призвания князей и сообщил о смерти Рюрика, что забыл сделать его предшественник.

Составитель ПВЛ отнес его на третий год по вокняжении Олега (879), как и второй поход Игоря поместил на третий год после первого. Вокняжение Олега он отнес к 879 году по следующей причине: годы Олегова княжения, как и княжение Игоря, определялись в народных преданиях эпическим числом 33, а из Начального свода было известно, что Олег умер сразу по возвращении из похода; вычтя из 912 (даты договора, а следовательно, и смерти) 33 года, летописец получил 879.

2 сентября сентябрьского 6420 года. Интересно, что в том же 911 году, когда Олег заключением договора с Византией получил от греков юридическое признание существования Киевского княжества, на другом конце Европы Карл IV Простоватый вынужден был уступить предводителю викингов Роллону побережье нижней Сены, где было образовано герцогство Нормандия.

См. здесь с. 26.

О походе Олега, в отличие от похода Игоря, не сохранилось византийских известий, что дает повод некоторым исследователям, например Грегуару, отрицать поход и самое бытие Олега. Многие сообщаемые летописцем обстоятельства этого похода, которые можно отнести к Древнейшему своду, носят явные следы болгарского влияния: упоминание почитаемого в Болгарии св. Дмитрия Солунского, рассказ о брашне и вине, имеющий аналогию в болгарской летописи, где он отнесен к Симеону, щит на вратах, которому в болгарских легендах соответствует копье Симеона (Шахматов. Разыскания… С. 466; Левченко. Очерки… С. 100). Параллельно с этим прослеживается скандинавское влияние в том же эпизоде со щитом и в хитроумном форсировании Золотого Рога (Стендер-Петерсен. Varägersage. S. 95–99). К местным киевским преданиям можно отнести, пожалуй, сам факт похода да рассказ о парусах.

Полоцк, Ростов и Любечь вставлены составителем ПВЛ по собственному разумению, очевидно, из желания широко раздвинуть территорию Олеговых владений, в тексте договора их нет. Показательно отсутствие Новгорода, что подтверждает взгляд о непричастности Олега к Новгороду и о соединении Киева и Новгорода в более позднее время.

Начальный свод упорно связывает Олега с Ладогой. «Иде Олег къ Новугороду, и оттуда в Ладогу… есть могила его в Ладозе» (Новг. 1-я лет. С. 109). Объяснить это можно скорее не тем, что Олег после похода пришел в Ладогу, – едва ли он вернулся на отдаленный от культурных и богатых областей север, – а тем, что он свой поход начал из Ладоги и там была жива о нем память. А о захоронении в Киеве пишет составитель ПВЛ: «И несоша, и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова» (ПВЛ. Т. 1. С. 30). Могила, которую знает сам летописец, серьезное подтверждение реальности Олега и захоронения его в Киеве, так же как и могилы Аскольда и Дира подтверждают их реальность. Однако различные легенды о смерти Олега и данные Кембриджского документа не дают оснований с уверенностью считать, что это могила нашего Олега (да и сам летописец говорит предположительно: «словеть могыла Ольгова»). Еще до открытия Кембриджского документа проф. Антонович предположил, а М. С. Грушевский с ним согласился, что это могила какого-то другого Олега, который княжил ранее (Грушевский. История Украини-Руси. С. 365). В таком случае можно допустить, что это был князь, предшествовавший Аскольду, и приписать ему поход 860 года. Народная память, с подмеченной нами склонностью синтезировать, легко могла слить два Византийских похода двух Олегов в одно и потому именно запомнить его, забыв многое остальное.

Испорченная рукопись письма какого-то хазарского еврея своему покровителю была найдена Шехтером в университетской библиотеке Кембриджа, куда она попала из рукописного собрания Каирской синагоги, и опубликована в 1912 году. В подлинности этого письма сомневались некоторые ученые, как Маркварт и Грегуар. Для нас оно интересно упоминанием «царя Русии» Олега, который выступает здесь под своим норманнским именем Helgi (H-l-g-u). Привожу интересующий нас отрывок оттуда в переводе П. К. Коковцова. Во времена императора Романа было гонение на иудеев. Тогда хазарский каган «ниспроверг множество необрезанных. А Роман злодей послал также большие дары Хельгу, царю Русии, и подстрекнул его на его собственную беду. И пришел он ночью к городу S-m-k-r-jj и взял его воровским способом, потому что не было там начальника раб-Хашмоная. И стало это известно Бул-ш-ци (очевидно, титул), то есть досточтимому Песаху, пошел он в гневе на города Романа и избил и мужчин, и женщин. И он взял три города, не считая множества пригородов. И оттуда пошел он на город Шуршун (Χερσόν, Корсунь), и воевал против него… И оттуда он пошел войной на Хельгу и воевал… месяцев, и бог подчинил его Песаху. И нашел он… добычу, которую тот захватил из С-м-к-рая. И говорит он: “Роман подбил меня на это”. И сказал ему Песах: “Если так, то иди на Романа и воюй с ним, как ты воевал со мной, и я отступлю от тебя. А иначе я здесь умру или же буду жить до тех пор, пока не отомщу за себя”. И пошел тот против воли и воевал против Кустантины на море четыре месяца. И пали там богатыри его, потому что македоняне осилили его огнем. И бежал он, и постыдился вернуться в свою страну, и пошел морем в Paras, и пал там он и весь стан его. Тогда стали русы подчинены власти хазар» (Коковцов П. К. Еврейско-Хазарская переписка в X в. Л., 1932. С. 118–120).

См., например, статью: Пархоменко В. А. К вопросу о хронологии и обстоятельствах жизни летописного Олега // Известия ОРЯС АН. Т. 19. Кн. 1. СПб., 1914.

Да и по самому тексту автор не выдает себя за современника описываемых событий. «Когда было гонение на евреев в дни злодея Романа…» (см.: Бартольд. Арабские известия… С. 24). Кроме того, на позднее составление кембриджского документа указывают такие детали, как имя Песах, появившееся сравнительно поздно. О датировке письма см.: Коковцов. С. XXVIII–XXXI.

Так, в Кембриджском документе сказано, что название страны хазар Ар-к-нус, а имя столицы – Козар. Аркнус возможно вместо Urkanus, народа, живущего, если верить «Книге Иосиппон», по соседству с аланами (Коковцов. С. 120).

Шехтер предлагает читать Самбарай (S-m-b-r-jj), что можно было бы сопоставить с Σαμβατάς Константина Багрянородного, но категорические возражения П. К. Коковцова против подобного чтения исключают такое сопоставление.

О походе Олега, как мы знаем, не сохранилось византийских свидетельств. Кроме того, как можно судить по договору 911 года, поход был удачен. Может быть, тут отразились какие-то известия о неудачном походе Игоря, который как раз и был при Романе. Хазарский еврей, знавший о столкновениях русского князя в Хазарии, мог сопоставить их со слухами о поражении Руси в Византии. Не слились ли вообще в Кембриджском документе события разных времен: борьба князя Олега с хазарами и Византийский и Закавказский походы Игоря? И о нашем ли Олеге вообще идет речь?

Ориентировочная дата похода вполне отвечает нашим предположениям. Масуди сообщает далее о разгроме в устье реки Итиль награбивших русов мусульманами с согласия хазарского кагана, после чего понятна фраза Кембриджского документа: «Тогда стали русы подчинены власти хазар» (см.: Гаркави. Сказания… С. 131). По персидскому историку Хахир-ад-ди-Мараши (XV век), нападение русов на Табаристан произошло при Саманидах, а Саманиды были изгнаны оттуда в январе 914 года, так что нападение это можно отнести к 913 году (Бартольд. Арабские известия… С. 25). Ф. Вестберг предлагал 921–926 годы на основании имени военачальника, отразившего нападение русов. Однако этот военачальник – Юсуф Ибн-Абу-с-Саджа – был наместником Азербайджана не только в 922–927 годах, но и в 909–918 годах (Бартольд. Арабские известия… С. 45).

Для нашего летописца это были продолжатель Амартола, откуда он заимствовал дату похода, и житие Василия Нового, написанное его учеником Григорием. Григорий пишет, что Василию было видение о набеге варварского народа Ροϛ και Ογ και Μογ (может быть Гог и Магог), и далее сообщает о самом набеге, о котором императора предупреждает херсонесский стратиг. По этому же житию составитель ПВЛ говорит о нападении Игоря на Никомидию, Ираклию и Пафлагонию. Веселовский А. Видение Василия Нового о походе русских на Византию в 941 г. (ЖМНП. Ч. 261. 1889. С. 84–89).

Оно стало известно, вероятно, не во время похода, а после заключения договора. Игоря упоминает Багрянородный. Лиутпранд называет его Inger, что напоминает норманнскую форму его имени Ingvarr, а также форму, употребленную в сделанной старыми русскими буквами надписи на печати Святослава «Святославъ Инъгоревичь».

Иное дело – Олег. Киевское предание, как я уже говорил, запомнило его именно в связи с походом на Царьград. В византийских источниках ничего нет об этом походе, а в летописи мы найдем такие известия, которые не могли родиться нигде, кроме Руси.

В. А. Пархоменко обратил внимание на то, что гора Угорское расположена по Днепру ниже Киева, словно Игорь и Олег приходят к Киеву вверх по Днепру, с юга, а не с севера. Вслед за В. А. Пархоменко, но по другим основаниям, мы можем предположить, что Игорь захватил Киев с юга, возвращаясь из Константинополя. Там он сверг местного норманнского князя Дира, в это же время он женился, вероятно на дочери псковского князя, и у него родился сын Святослав.

Игорь «поиде на Греки в лодьях и на конихъ, хотя мъстити себе» (ПВЛ. Т. 1. С. 34). «Поход Игоря 944 года после поражения 941 года, – пишет А. А. Шахматов, – представляется явно сочиненным для того, чтобы покрыть бесславное событие, о котором летописец узнал из продолжателя Амартола» (Шахматов. Разыскания… С. 395).

«Царь посла к Игорю лучие боляре, моля и глаголя: “Не ходи, но возьми дань, юже ималъ Олегъ, придамъ и еще к той дани”» (944). «И посла царь, глаголя сице: “Не ходи къ граду, возми дань, еже хощеши”» (971). «Игорь же, дошед Дуная, созва дружину, и нача думати, и поведа им речь цареву» (944). «Святослв же, прия дары, и поча думати с дружиною своею» (971). Речь Игоревой дружины напоминает речь Святослава перед заключением договора. Поход Игоря кончается так: «А сам вземъ у грекъ злато и паволоки и на вся воя, и възвратися въспять, и приде къ Киеву въ свояси» (944), а Святослав у стен Царьграда «взя же и дары многы, и възвратися в Переяславецъ» (971) (ПВЛ. Т. 1. С. 34 и 51). Было бы интересно подробнее разобрать эту зависимость.

Подробный рассказ о походе руссов имеется у Ибн-ал-Асира (XIII век), извлеченный из какого-то сочинения X века. Руссы поднимаются по Куре и захватывают Бердаа. Насилия над жителями. Затем происходит решительная битва с мусульманами и гибель предводителя руссов, после чего остальные удаляются по Куре. По Моисею Каганкатоваци, руссы пробыли в Бердаа шесть месяцев и бежали с награбленным (Бартольд. Арабские известия… С. 31–33). Впрочем, полной уверенности, что это были «руссы» Игоря, у нас нет.

Греков. Киевская Русь… С. 453.

Шахматов. Разыскания… С. 108. Подобное заимствование обычная вещь для примитивной историографии. Так, дату изгнания Писистратидов из Афин римляне рецепировали как дату изгнания царей из Рима. Другим обстоятельством, побудившим составителя ПВЛ отнести смерть Игоря к 945 году, было то, что число лет его княжения определялось эпическим числом 33, а смерть Олега падала на 912 год, или наоборот.

Шахматов. Разыскания… С. 340–378.

Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878. С. 212 и 11. После исследования А. А. Шахматова о Мистише Свенельдиче поздняя запись о Малдите представляет известный интерес.

Оба княжат равное число лет – 33 (этим эпическим числом определяла продолжительность их княжений народная память), оба, сев на киевском столе, воюют с окрестными племенами, оба совершают поход на греков, оба заключают договоры, и оба сразу же после этого погибают. При этом рассказы об их смерти вводятся одинаковыми словами. «И живяше Олегъ мир имеа ко всем странамъ, княжа в Киеве. И приспе осень, и помяну Олегъ конь свой…» (912). «Игорь же нача княжити въ Кыеве, мир имея ко всем странамъ. И приспе осень, и нача мыслити на древляны…» (944) (ПВЛ. Т. 1. С. 29 и 39).

Как это видно из его последующих походов. Он еще не национальный князь, как Владимир, а предводитель бродячей дружины и с такой же легкостью хочет покинуть Киев для Переяславца, с какой его отец покинул Новгород для Киева.

Как предполагает А. А. Шахматов, вятичи в это время жили где-то в верховьях Дона. См. здесь с. 47.

Легенды о мести Ольги, носящие в летописи явно вставной характер, сложились под сильным влиянием скандинавской поэзии (Стендер-Петерсен. Varägersage… S. 127–155). Однако сомневаться в самом факте борьбы Ольги с древлянами нет никаких оснований. В Древнейшем своде этот поход был изложен примерно так, как в комиссионном списке под 946 годом.

ПВЛ. Т. 1. С. 43.

Впрочем, А. А. Шахматов считает, что известия о походе Ольги к Новгороду не было в Древнейшем своде и составитель Начального свода заимствовал его из Новгородского свода. В Новгородском же своде оно появилось потому, что его составитель, пользуясь Древнейшим, принял упоминавшуюся там Древлянскую землю за часть Новгородской области, называющуюся Дерева. В Древнейшем своде, по его мнению, упоминание перевесищ по Днепру и Десне – продолжение фразы «И иде Ольга по Деревъстей земли…», а фраза «И преде в градъ свой…» – позднейшая вставка. А. А. Шахматов аргументирует искусственный характер известия о походе тем, что Ольга идет одна, а не со Святославом, как на древлян. Далее, если Вышгород – «Град Вользинъ», то Киев – город Святослава и землей правит Святослав, что не согласуется с походом одной Ольги (Шахматов. Разыскания… С. 111). Однако это не очень убедительно. Во-первых, Святослав слишком мал, чтобы править самостоятельно, Вышгород – только резиденция Ольги, но не ее удел /уделом он мог стать позднее/. Во-вторых, неизвестно, когда появилась в Новгородской земле местность Дерева, быть может, гораздо позже. В-третьих, летописец знает такую бытовую деталь, как санки во Пскове. Возможно, сведения об этом походе и вставлены только составителем Новгородского свода, но на основе действительных воспоминаний. А. А. Шахматов сам впоследствии писал: «Княгиня Ольга… связала свое имя не только с Киевом, но также и Новгородской областью, где по Мсте и Луге в XI веке охранились следы ее административной деятельности (Шахматов. Введение… С. 74–75). Мысль А. А. Шахматова, что в Древнейшем своде понятие Древлянской земли распространялось и на правый берег Днепра, на течение Десны, сама по себе очень интересна. См. здесь с. 48.

Весьма характерно, что в Начальном своде в этом эпизоде данью облагаются как раз северные племена: словене, кривичи, меря… Тогда-то, по-видимому, и Новгород был обложен данью, которую впоследствии отказался платить Ярослав (см. здесь с. 11). На то, что это перенос, указывает и безграмотный характер всей фразы.

Фраза «И изрядивши, възратися къ сыну своему Киеву, и пребываше снимъ въ любъви» – явная вставка, как подчеркивает А. А. Шахматов (Разыскания… С. 111).

Ольга, по летописи, родом из Пскова. Ее санки во Пскове как-то перекликаются с этим. В Пскове тоже, вероятно, было независимое Норманнское княжество, которое Ольга присоединила к Киеву.

Известия ГАИМК. Вып. 91. С. 16.

Там же. С. 8.

Такие княжества возникали на торговых путях. Примером может служить Полоцкое княжество, которое, по летописи, захватил Владимир в 980 году, убив местного князя, пришедшего «изъ заморья» норманна Рогволода. См. здесь с. 40.

ПВЛ. Т. 1. С. 59. Вернее, она не отменила систему полюдья, а сделала погосты центрами этой системы, придав полюдью совершенно иной характер. Но может быть, дело гораздо проще, и речь идет только об обложении данью Новгородской земли, что подтверждает мою точку зрения на военный поход и присоединение Новгорода к Киевскому княжеству. О значении слова «погост» см.: Пресняков. Лекции… С. 65–66.

Может быть, поэтому в договоре Святослава уже не упоминаются князья, а только бояре («и суть подо мною русь, боляре и прочии»). Кстати, слово «русь» здесь тоже, по-видимому, упомянуто в сословном значении, поскольку это всего лишь соглашение о мире между войском Святослава и греками.

В описании нашей летописью поездки Ольги соединяются церковные и народные предания. Летопись датирует поездку 955 годом. Однако из сочинения Константина Багрянородного «Описание царского церемониала» мы знаем, что Ольга была в Константинополе в 957 году. Доверять летописной дате особенно не приходится, так как летописец даже не знал, при каком императоре приезжала Ольга (он называет Иоанна Цимисхия, который хорошо был известен на Руси, так как с ним воевал Святослав). Есть версия, что Ольга побывала в Константинополе уже крещеной, но Багрянородный называет ее языческим именем Ελγα, а упоминание священника Григория может говорить о предстоящем крещении. Можно думать, что одной из причин поездки была попытка установить династические связи с Византией, женив Святослава на одной из греческих принцесс. Багрянородный с негодованием говорит о притязаниях варварских народов на родство с императорским домом (Левченко. Очерки… С. 224). Едва ли Ольге в Константинополе была оказана торжественная встреча, коль скоро она, вернувшись домой, отвечает через послов императору на его просьбу прислать обещанные дары: «Аще ты… тако же постоиши у мене в Почайне, яко же азъ в Суду, то тогда ти дамь».

Не противилась ли Ольга такой деятельности своего сына? Так ли безболезненно перешла власть от нее к Святославу, как это представлено в летописи? Наконец, как умерла Ольга? Повесть временных лет неопределенно сообщает о ее смерти: с одной стороны, Ольгу погребает торжественно Святослав «и людьи вси» киевские, а с другой, втайне священник, которого она держала при себе, возможно тот же самый Григорий (ПВЛ. Т. 1. С. 48–49). Можно заподозрить, не погибла ли христианка Ольга от руки язычника Святослава, который «творяше норовы поганьские» и «гневашеся на матерь» и честолюбивым замыслам которого она препятствовала? Но все это только догадки. Скорее всего, мы имеем здесь механическое соединение разных традиций – церковной, восхваляющей Ольгу и осуждающей Святослава, и дружинной. Летописец не чужд обеим этим традициям.

С помощью призванных варягов. Только с этого времени, по-видимому, появляется в русском языке слово «варягъ», поскольку ни в одном памятнике IX–X веков оно не упоминается. Варягами (др.-исл. Varigiar) назывались присягнувшие Владимиру норманны от varar – клятва, обет и ganga – идти. Ср. аналогичное др. – англ. Vargenga. Variagjar – люди, давшие кому-либо обет верного служения, наемники. В скандинавских сагах этот термин появляется с XI века, преимущественно в применении к наемникам византийских императоров. Действительно, с начала XI века норманны, прибывающие в Константинополь через Русь, под этим именем начинают служить в императорских войсках, и с 1060 года в греческих источниках упоминается термин Βάραγγοι, т. е. русское «варяги» в греческой окраске. На Руси это слово с XI века из имени наемников делается национальным именем норманнов, как веком ранее «русь» из имени дружины сделалось национальным именем восточных славян. Более ранним именем норманнов было, очевидно, сохраненное Древнейшей правдой слово «колбягъ». Во всяком случае оно старше, чем варяг, так как в летописи уже не упоминается. Колбяги, по-видимому, были членами норманнского торгового товарищества в Восточной Европе. Слово это происходит от ст. – швед. Kulbo (совр. Klubba, англ. club), т. е. деревянный жезл или дубинка – символ, служащий для созыва членов общества. Таким образом, название членов торгового, купеческого клуба должно было звучать как kulbing. См. статью Стендер-Петерсена «Четыре этапа русско-варяжских отношений» (Varangica. Aarhus, 1953. С. 249). С предлагаемым им аналогичным происхождением слова «варяг» трудно согласиться, как и вообще с его теорией норманнской колонизации.

См. интересную статью: Пархоменко В. А. Характер и значение эпохи Владимира, принявшего христианство // Ученые записки ЛГУ. 1941. Вып. 8.

Рыбаков Б. А. Образование древнерусского государства. М., 1955. Это изложение доклада, с которым автор выступил на Всемирном конгрессе историков в Риме.

Кстати сказать, помещенные в примечаниях (стр. 42) «в качестве основных летописных материалов»: «…2) Новгородский свод (по комиссионному списку), 3) “Временник” 1093–1095 (реконструкция А. А. Шахматова)» – в значительной степени покрывают друг друга, поскольку Шахматов реконструирует Начальный свод (1093–1095) по комиссионному списку. Б. А. Рыбаков вообще небрежно обращается с летописными сводами и исследованиями о них. Так, он пишет: «А. А. Шахматовым давно уже выяснена ошибочность и тенденциозность Новгородской летописи» (стр. 8), делая при этом сноску на с. 171–172, 187, 311–314 «Разысканий…». Эта фраза не совсем понятна, так как А. А. Шахматов в «Разысканиях» под новгородской летописью имеет в виду вовсе не комиссионный список, как Б. А. Рыбаков. Обращение к указанным в сноске страницам еще более запутывает. На с. 171–172 говорится о том, что поход Ольги к Новгороду – новгородское известие, возникшее в результате того, что составитель неправильно понял . Во-первых, почему Б. А. Рыбаков считает этот поход «ошибочным сообщением»? Во-вторых, Шахматов здесь говорит о тенденциозности , существование которой Б. А. Рыбаков считает недоказанным (стр. 42). На с. 187 Шахматов говорит, что, хотя в Новгороде летописание велось регулярно, летописных сводов появилось мало. Я не нахожу никого объяснения ссылке на эту страницу, ни о каких «тенденциях» или «ошибках» здесь нет ни слова. На с. 311–314 объясняется, как появилось в Новгородском своде 1050 года в результате знакомства со известие о призвании варягов. Поскольку Б. А. Рыбаков считает наличие этих сводов недоказанным, ссылка на них ставит читателя в тупик. Всех ссылок автора я, разумеется, не проверял.

Скорее всего, Киев возник именно на перевозе, на пересечении речного и сухопутного торговых путей, как на пересечении речного и сухопутного путей возник Рим. Названия многочисленных немецких городов (Frankfurt, Erfurt) также говорят об аналогичном происхождении.

Датировка похода, который имеет в виду Б. А. Рыбаков, вообще представляла затруднение. В ПВЛ он помещен под 866 годом. А. А. Куник, анализируя беседы Фотия, отнес его к 865 году. Впервые усомнился в этом Е. Е. Голубинский и предположительно отнес к 860 году. После опубликования Кюмоном хранившегося в Брюссельской библиотеке византийского сборника XI–XIII веков, имевшего между прочим список византийских императоров, где против имени Михаила III имелось замечание о нашествии Руси и дата – 18.6.860, В. Г. Васильевский еще раз тщательно проанализировал все источники и пришел к окончательному выводу, что поход был в 860 году. См.: Византийский временник. Т. 1. 1894. С. 258–259.

Томсен. Начало… С. 26.

Если то, что я писал до этого, в какой-то мере основывается на знакомстве с источниками и критической литературой, то дальнейшее – просто несколько самых общих гипотез.

Вполне вероятно, что термины «праязык», «пранарод», для удобства введенные наукой на определенном этапе ее развития, не покрывают собой действительных исторических явлений. Скорее, «праязык» – это для разных языков разновременная «стадия, которую должны были пройти все индоевропейские языки, когда они находились в состоянии взаимодействия друг с другом», а «пранарод» – «совокупность отдельных племен, говоривших на индоевропейских диалектах». Этот взгляд не снимает вопроса о прародине, а только ставит его по-новому. Ее связывают с неолитическими культурами шнуровой керамики, некоторые относят индоевропейскую общность в глубину каменного века. См.: Пизани В. Общее и индоевропейское языкознание // Общее и индоевропейское языкознание. М., 1956. С. 165–183.

Возможно, что слово «смерд» – результат общения с финнами. Mard – по-мордовски человек (сами финны заимствовали это слово у иранцев). Славяне сначала усвоили его как обозначение для финнов, а затем оно приобрело специальный характер и стало обозначать вообще представителей низших сословий.

«Повозка принадлежит истории, а лодка доистории», – сказал итальянский археолог Дж. Патрони.

По мнению А. А. Шахматова, известия о походе Святослава на восток в Древнейшем своде читались так: «И иде на Вългу на Козары. И налезе Вятиче, и рече Вятичемъ: “кому дань даете?” Они же реша: “Козарамъ по шълягу от рала дань даемъ”. Слышавъше же Козаре изидоша противу с къняземъ своим каганъмь и съступишася обои, и бъвши брани, одоле Святославъ Козаромъ и градъ их Белу Вежу възя, и приведе к Киеву Вятиче и дань на ня възложи» (Шахматов. Разыскания… С. 547 и 118–119). Святослав, очевидно, шел по Сейму и спустился к Белой Веже по Донцу. Что это был наезженный путь, говорят находки по нему монет.

Анты – слово, дошедшее до нас в греческой переделке. Быть может, оно звучало как ванты или венты. В греческих надписях из Керчи III века упоминается мужское имя Αντας.

Слово vet могло означать какой-нибудь тотем. Интересно, не уходит ли этот корень еще глубже, в индоевропейскую общность.

Середонин С. М. Историческая география. Пг., 1916. С. 133–143.

Не совсем ясен вопрос о югославянских дреговичах.

ПВЛ. Т. I. С. 13 и 16.

ПВЛ. T. 1. С. 14–15.

Г. Ильинский считает их лензанинами Константина Багрянородного. Ledъ – невозделанная пустошь, новь; ledjaninъ – человек, живущий на ляде. Отсюда уменьшительное lechъ, ставшее национальным именем польского народа (Известия ГАИМК. Вып. 91. С. 54).

Которых мы считаем потомками первой южной миграционной волны. Летопись могла причислить их к ляхам из-за отличия от остальных славян и соседства с радимичами.

Северъ – странное имя для славянского племени; оно дает основания полагать: не жили ли северяне раньше на нижнем Дону, в соседстве с хазарами, и не восприняли ли имя савиров? Направление при переселении под ударом мадьяр им указал Донец. Кстати, то, что они его назвали Донцом, малым Доном, говорит об их первоначальном знакомстве с Доном. Это движение столкнуло их с вятичами, которые под их давлением начали отходить на Оку.

К русскому «каганату», по моему мнению, это не имеет отношения. Каганатом его называли хазары.

См. об этом интересную статью: Марр Н. Я. Книжные легенды об основании Куара в Армении и на Руси // Избранные работы. Т. 5. М., 1935. Он полагает также, что производство имени полян от «поля» – позднейшая народная этимология.

Мы можем только догадываться, какая драматическая борьба происходила между отхлынувшей массой – «полянами» – и местными племенами – «древлянами». Норманны включились в нее, и сохраненные народной памятью походы Игоря на древлян – быть может, реминисценция этой борьбы. Именно из столкновения трех миграционных волн и возникла Киевская Русь.

Большой интерес представляет также вопрос о хазарском влиянии, особенно если верна гипотеза Н. Н. Энговатова о протоглаголичеcкой русской дохристианской азбуке, которую он возводит к еврейскому алфавиту. См. также обобщающую работу: Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.

В комментариях все сноски, если не оговорено особо, сделаны О. Л. Губаревым.

Работа С. А. Бугославского, незаслуженно преданная забвению, была переиздана только в 2006 г.

Так, судно «The Sea Stallion Of Glendalough» длиной 30 м и шириной 3,8 м с осадкой 0,9 м при площади паруса 120 кв. м и 60 веслах при экипаже в 65 чел. Судно совершило плавание от Роскильде до Дублина и от Дублина обратно до Роскильде, пройдя в один конец расстояние 1700 км за 44 дня (The Sea Stallion 2007). Оно могло плыть со скоростью 5–6 узлов, развивая на отдельных участках при благоприятных условиях под парусом скорость до 13 узлов согласно Антону Энглерту, археологу, работнику музея в г. Роскильде.

Согласно Адаму Бременскому: «Даны же утверждают, что протяженность этого моря проверена не раз на опыте многими [и что] некоторые при благоприятном ветре за месяц добирались из Дании до Острогарда Руссии… тому, кто плывет из датской области Сконе в Бирку, потребуется пять дней, от Бирки до Руссии путь по морю также составляет пять дней» (Адам Бременский 2011: 427, 432).

Кстати, путь из Восточной Скандинавии на Русь гораздо короче, чем из земель прибалтийских славян. Тем более что этот второй путь должен был идти вдоль побережья эстов и куршей – известных морских разбойников.

«Время формирования Балтийско-Волжского пути обычно определяется древнейшими комплексами, выявленными в Старой Ладоге, которые датируются 750-ми годами. Предполагается, что возникновение поселения на высоком мысу над р. Ладожкой маркирует начало функционирования этого пути. Однако кажется значительно более вероятным, что появление крупного торгово-ремесленного центра на торговом пути знаменует не начало его освоения, а переход к его интенсивному функционированию» (Мельникова 2010: 54).

При СССР особое внимание уделялось истории славян и всячески подчеркивалось их древнее происхождение и высокая культура по сравнению со скандинавами. Все это происходило в рамках официального советского антинорманизма. Несколько особняком стояли работы И. И. Ляпушкина, сумевшего не поддаться давлению государства. И только в 1986 г. вышел сборник «Славяне и скандинавы» под ред. Е. А. Мельниковой, содержащий ряд обобщающих статей по истории скандинаво-славянских отношений в IX веке, заложивший основы нового подхода к данному вопросу.

«Изначально схема присутствия русов в Восточной Европе реконструировалась так: “инфильтрация этнических скандинавов” – стирание скандинавских этнических черт – аккумуляция русами разных этнокультурных традиций (славянской, финской, балтской, тюркской) – растворение русов в славянской среде. Между тем необходимо указать на несколько принципиальных нюансов, которые усложняют (хотя и не отвергают in corpore) сложившуюся в историографии картину. Во-первых, опорные пункты русов в Восточной Европе были отчуждены от славянских племенных территорий, а не интегрированы в них. Пункты, которые находились под контролем русов, были противопоставлены славянским вождествам и протогосударствам. А экономика русов и восточных славян, хоть и была взаимосвязана, все же имела совершенно различную структуру… Во-вторых, скандинавы-русы, видимо, изначально в IX – начале X в. эволюционировали в сторону складывания некой отдельной “народности”, “этнографической общности”. Если бы киевским русам (“роду Рюриковичей”) не удалось к середине X в. занять господствующее положение в восточнославянском мире и создать Древнерусское государство, русы бы, скорее всего, сложились в еще одну периферийную народность Восточной Европы, условно говоря, в “континентальных скандинавов”, отличающихся от шведов, данов и норвежцев, повторяющих, только в иных условиях, исторический генезис исландцев» (Щавелев 2013: 112).

Значение торговли в образовании Древней Руси после А. А. Амальрика отметили В. А. Булкин и Г. С. Лебедев (Булкин, Лебедев 1974). Значение торговли и торговых путей в становлении Древней Руси подчеркивают многие историки, например, так же считают Е. Н. Носов (Носов 1999) и П. В. Шувалов (Шувалов 2009).

За годы, прошедшие со времени подготовки А. А. Амальриком его работы, археологические исследования убедительно показали значительную роль скандинавов в землях восточных славян при образовании Древней Руси.

Е. Н. Носов отмечает роль работы И. П. Шаскольского, выдержанной в духе официального антинорманизма, в ознакомлении историков с работами зарубежных коллег: «Дело в том, что И. П. Шаскольский детально излагал концепции западных исследователей по варяжской проблеме и истории Древней Руси, обильно цитировал их труды, привел огромное количество литературы, в том числе почти недоступной в СССР. Он, если так можно выразиться, “просвещал” отечественную историческую среду, не знакомую или знакомую весьма поверхностно со взглядами западных коллег. Критические суждения и оценки, в конце концов, каждый делал сам» (Носов 1999: 115).

О достоверности сообщений Иоакимовской летописи противоположных взглядов придерживаются А. П. Толочко (Толочко 2005) и С. В. Конча (Конча 2012).

Критический разбор работ В. И. Меркулова о Мекленбургских генеалогиях выполнен В. М. Ворониным в рецензии в журнале Valla (в печати).

Относительно правомочности использования терминов «норманисты», «норманизм», «норманнская теория» см. работы Л. С. Клейна (Клейн 2015) и О. Л. Губарева (Губарев 2015а, 2015б).

«НПЛмл содержит ряд чтений, которые вторичны в отношении к ПВЛ и очевидно производны от самой ПВЛ…» – перевод с англ. яз. О. Л. Губарев.

«Generally scholars accepted the information that the Rhos were Swedes as a very clear statement. For many others it was possible to deny the truth of this information when they decided once and for all to see the Rus as a people of Slav origin. During three hundred years many (predominantly Russian) scholars, have tried to convince themselves and others that the idea that the Rus were originally Northmen was a fantasy, and a very bad one, as it was not possible to accept Germanic strangers as the creators of a Russian state: a Slav state, by definition, could be created only by Slavs. Once the thesis about the Norse origin of the word Rus was repudiated, there was no end of the attempts to find an alternative explanation. One of the earliest expressions of this attitude was the idea that Varangians were western Slavs from the Baltic coast» – «В основном ученые восприняли информацию, что русы были шведы, как очень ясное заявление. Для многих других было возможно отрицать истинность этого сообщения, поскольку они решили раз и навсегда рассматривать Русь как людей славянского происхождения. На протяжении трех сотен лет многие (главным образом, российские) ученые пытаются убедить себя и других, что то, что Русь были первоначально норманны, было выдумкой, и очень плохой, поскольку невозможно принять германских пришельцев в качестве создателей русского государства: славянское государство, по определению, может быть создано только славянами. Поскольку тезис о северном происхождении слова “Русь” отрицался, не было конца попыткам найти альтернативное объяснение. Одним из самых ранних проявлений этой тенденции была идея, что варяги были западными славянами с балтийского побережья» – перевод с англ. яз. О. Л. Губарев.

«Композит с rops-, терминологичный в древнескандинавском языке и являющийся профессиональным самоназванием участников походов на гребных судах, а также и обозначением самого подхода (аналогично значение и слова viking – “военный поход” и “участник такого похода”), попадая в иноэтническую среду, приобретал этносоциальное значение, которое в дальнейшем, в зависимости от исторических условий его функционирования, развивалось тем или иным способом. Так, в прибалтийско-финской среде они превратились в чистый этноним и хороним (совр. Ruotsi, эст. Rootsi, Швеция). В восточнославянской среде – через дальнейшую терминологизацию (обозначение скандинавской, затем полиэтничной великокняжеской дружины) – оно приобрело новое географическое и этническое содержание (“русский” как собирательное обозначение всех восточнославянских территорий и народов, подвластных русским князьям)» (Бибиков, Мельникова, Петрухин 2000).

Цитируя Г. Шрамма, антинорманисты сознательно обрезают цитату таким образом (Фомин 2005: 399), что это полностью изменяет смысл сказанного Г. Шраммом. Они утверждают, что Г. Шрамм отказался от попыток вывести имя Русь от финского ruotsi. В то время как на деле он требует всего лишь отказаться от попыток определить происхождение финского термина ruotsi, считая, что нужно разделять этот вопрос и вопрос о происхождении имени Русь от финского слова ruotsi, от чего он никогда не отказывался.

Например, работы, посвященные «Русскому каганату» (Golden 1985; Коновалова 2001б; Комар 2003; Жих 2009).

Перевод с украинского яз. О. Л. Губарев.

Однако объяснение Н. А. Макарова полностью противоречит ранее упомянутой гипотезе Е. С. Галкиной о мощной кочевой империи русов с каганом во главе, независимой от Хазарского каганата. Два каганата на одной территории – не слишком ли много каганатов? Тут либо одно, либо другое. Либо отсутствие следов скандинавов-русов не препятствует южной локализации руси IX в. в Приднепровье в связи с эфемерностью этого образования, либо локализация на юге мощного кочевого или полукочевого «каганата русов», не оставившего следов, невозможна.

Текст, помещенный в квадратные скобки, в рецензии является правкой рецензента и надписан сверху над строкой. Подчеркивания отдельных мест в тексте рецензии сохранены. – О. Л. Губарев.