— Шпионы! Вы сказали, шпионы. А я не шпион, — зачастил Андреа, опасаясь, что произносит слова недостаточно быстро. — Как перед богом говорю, я не шпион. Я не ихний, — глаза его были расширены, задыхающийся рот конвульсивно дергался. — Я просто грек, бедный грек. Они заставили меня пойти сюда, как переводчика. Клянусь вам, лейтенант Турциг, клянусь.
— Ах ты, желтый ублюдок! — злобно прорычал Миллер и тут же застонал от боли, получив прикладом по спине, чуть выше почек. Он споткнулся, упал на четвереньки. И только тогда сообразил, что Андреа притворяется: Меллори достаточно было сказать всего полдюжины слов по-гречески, чтобы разоблачить ложь Андреа. Миллер перевернулся в снегу и слабо потряс кулаком, пытаясь выдать гримасу боли за ярость. — Ах ты, двуличный макаронник, предатель, проклятая свинья. Я тебя... — Миллер снова повалился в снег, получив удар в ухо тяжелым лыжным ботинком.
Меллори безмолвствовал. Он даже не поглядел в сторону Миллера. Стиснув зубы, сжав кулаки, глядел он на Андреа суженными щелками глаз. Он знал, что за ним наблюдает лейтенант, и чувствовал, что нужно до конца поддерживать Андреа. Он не догадывался, какую игру затеял Андреа, но, не колеблясь, стал бы подыгрывать Андреа до самой смерти.
— Так, — задумчиво произнес Турциг, — воры выходят из строя. Так... так? — Меллори почудились в его голосе нотки сомнения: лейтенант не хотел рисковать. — Неважно, жирный. Ты уже выбрал дорогу вместе с этими. Твой жребий брошен. Как это говорят англичане? Постелил постель — ложись в нее... — Он равнодушно взглянул на громадного Андреа. — Для тебя, вероятно, придется заказывать специальную виселицу.
— Нет, нет, нет!! — в страхе закричал Андреа на самой высокой ноте. — Я говорил вам правду! Я не ихний, лейтенант Турциг! Как перед богом, я не ихний! — Он горестно заломил руки, а большое лунообразное лицо исказилось страданием. — Почему я должен умирать без всякой вины? Я не хотел идти сюда. Я не военный, лейтенант Турциг!
— Это я вижу, — сухо сказал Турциг. — Нужно порядочно шкуры, чтобы покрыть мешок желе такого размера. И каждый дюйм ее тебе дорог. — Он посмотрел на Меллори, потом на Миллера, все еще лежащего ничком в снегу. — Не могу поздравить твоих друзей с подобным выбором.
— Я вам все расскажу, лейтенант, все-все! — возбужденно напирал Андреа, желая убедить немца в своей искренности. — Я не друг союзников. Я вам это докажу, а потом, возможно...
— Ах ты, проклятый иуда! — Меллори заставил себя броситься вперед, но два дюжих солдата схватили его и вывернули руки за спину.