Сложнее было справиться с делом Клеменца.
В этом поручении были свои плюсы, но также и свои минусы. С одной стороны, розыск бумаг можно было теперь похоронить, уничтожив все концы. С другой— невыполнение ответственного поручения означало неизбежную опалу у шефа агентуры. А Клеточникову казалось важным узнать, зачем Кирилова вызвали в Москву. Чутье подсказывало, что за поездкой скрывается нечто особое. В таких условиях опала даже на несколько дней может стать опасной. Но что делать?
…Когда спустя неделю начальник появился у себя в кабинете, его смуглое лицо сияло торжеством и довольством. Немедленно были вызваны и получили распоряжение жандармские офицеры. Затем настал черед Клеточникова.
— Нашел бумаги?
— Никак нет, ваше превосходительство.
— Не надо быть дураком, — выразительно бросил ему Кирилов.
Расспрашивать его о московских делах Клеточников не решился в такую минуту: это могло вызвать ненужные подозрения. Более того, ему пришлось изобразить обиду и быстро удалиться из кабинета со скорбным видом. Секретарь не сомневался, что его обязательно призовут снова, но когда, когда это случится? И сколько вреда до тех пор успеет наделать оставленный без присмотра генерал? Этого никто не мог предсказать…
К счастью, опала длилась недолго. Через две недели шефу опять понадобились способности секретаря, и Клеточникова вернули в «случай». Все прошло как ни в чем не бывало. Разве только в уголках генеральских глаз поблескивали лукавые искорки: дескать, чувствуешь, черная кость, каково без меня живется! Клеточников всячески показывал, что очень чувствует, и в конце концов Кирилов не выдержал, разоткровенничался. При всей своей хитрости он не мог обойтись без того, чтобы не похвастать своими успехами, хотя бы перед секретарем.
Оказывается, в Москву Кирилова вызывали для участия в допросе арестованного наборщика чернопередельческой типографии Александра Жаркова.
— Эта типография, Николаша, — генерал находился в добром расположении духа, — была раньше типографией всей «Земли и воли». Сколько лет я за ней гонялся — не упомню. От министра выговора три за нее выслушал. А тут в мои руки попал наборщик, дьявол его задери! Сознавайся, говорю, бандит, не то повешу, как собаку! Видит, мерзавец, что не шучу, не угрожаю — возьму да и повешу, с Третьим отделением у нас пока что считаются. Знаешь, на глазах сломался! — Кирилов устало потянулся, и где-то в рукавах форменного мундира хрустнули локтевые суставы. — С удавкой не пошутишь, братец! Завербовался в сотрудники. Сегодня ночью накрыли типографию — с хозяйкой и наборщиками. Теперь все поймут нашу цену. Старые работники сыска — они решительные и дело знают!