— Если вы Янчи, то номер один — четыре — один — четыре — один — восемь — два, — повторил Рейнольдс. Медленно, не встречая сопротивления, он протянул руку и дотронулся до левой руки Янчи, поднял манжет вверх от кисти и уставился на фиолетовую татуировку: 1414182. Номер был таким же четким и нерасплывшимся, словно его нанесли на руку только вчера.
Рейнольдс уселся на край стола, увидел пачку сигарет и вытащил одну. Жендрё зажег и поднес к сигарете спичку, и Рейнольдс с благодарностью кивнул. Он сомневался, что смог бы прикурить сам. Его руки дрожали. Треск горящей спички казался странно громким во внезапно наступившей тишине. Янчи наконец прервал молчание.
— Кажется, вы что-то знаете обо мне? — мягко спросил он.
— Я знаю очень многое, — руки Рейнольдса перестали дрожать, и он вновь обрел душевное равновесие, по крайней мере внешне. Он окинул взглядом комнату, поглядел на Жендрё, Шандора, девушку и молодого человека с быстрыми беспокойными глазами. На всех лицах лежала печать озадаченности и настороженности. — Это ваши друзья? Вы можете им абсолютно доверять? Они все знают, кто вы? Кто вы на самом деле, я имею в виду.
— Да, вы можете говорить свободно.
— Янчи — это псевдоним человека по фамилии Иллюрин. — Рейнольдс произнес это имя словно машинально, так, как повторяют хорошо запомнившееся, что и было на самом деле. — Генерал-майор Алексис Иллюрин, родился в Калиновке, на Украине, 18 октября 1904 года. Женился 18 июня 1931 года. Жену зовут Катерина. Дочь зовут Юлия. — Рейнольдс взглянул на девушку. — Это, наверное, она и есть. Она кажется подходящей по возрасту. Полковник Макинтош передает вам, что ему хотелось бы вернуть свои ботинки... Не знаю, что это означает.
— Просто старая шутка. — Янчи обошел вокруг стола, сел и откинулся с улыбкой в кресле. — Ну, ну, мой старый друг Питер Макинтош все еще жив. Неистребимый!
— Он всегда был неистребимым. Вы, должно быть, работаете на него. Конечно... Мистер... э...
— Рейнольдс. Майкл Рейнольдс. Я работаю на него.
— Опишите его, — трудноуловимое в голосе вряд ли можно было назвать ужесточением, но оно безошибочно ощущалось. — Лицо. Телосложение. Одежда. Биография. Семья. Все...
Рейнольдс сделал это. Он без остановки говорил целых пять минут, пока Янчи не поднял руку.
— Достаточно. Вы знаете его. Работаете на него. И должны быть тем человеком, за которого себя выдаете. Но он сильно рисковал. Это не похоже на моего старого друга.
— Вы имеете в виду, что меня могли поймать и заставить говорить? И тогда вы тоже были бы для нас потеряны?