— Да, да. Совсем недавно. Я еще не успел заснуть с тех пор.
— Отвечать только на мои вопросы, — спокойно повторил Граф. — Надеюсь, мне не придется еще раз напоминать об этом... Они интересовались новыми постояльцами, прибывшими сегодня, проверяли книгу регистрации и обыскивали комнаты? Они оставили, конечно, напечатанное на машинке описание человека, которого ищут?
— Оно здесь, у меня, товарищ. — Управляющий хлопнул себя по нагрудному карману.
— Они велели немедленно позвонить, если кто-либо, напоминающий это описание, появится здесь?
Управляющий кивнул.
— Забудь все это, — приказал Граф. — Обстановка быстро меняется. Мы имеем все основания предполагать, что нужный нам человек прибудет сюда ночью, его связник уже живет здесь или прибудет сюда в ближайшие сутки. — Граф выдохнул большое облако дыма, задумчиво глядя на управляющего. — Мы совершенно определенно знаем, что за последние три месяца ты уже четвертый раз прячешь врагов государства в своем отеле.
— Здесь? В этом отеле? — Управляющий заметно побледнел. — Клянусь Богом, товарищ...
— Богом? — Граф наморщил лоб. — Какой Бог? Чей Бог? (Лицо управляющего из бледного стало пепельно-серым.) Настоящие коммунисты никогда не делают таких фатальных промахов.
Рейнольдс почувствовал почти жалость к этому человеку, но знал, чего добивается Граф. Тот хотел нагнать побольше страха, чтобы человек слепо, немедленно и безрассудно подчинялся. И тот уже достиг такого состояния.
— Язык, язык, сорвалось по глупости, товарищ. — Теперь управляющий буквально распадался от нахлынувшей паники. Ноги и руки его дрожали. — Я заверяю вас, товарищ...
— Нет, нет, позволь мне заверить тебя, товарищ, — почти мурлыкая возразил Граф. — Еще хоть один раз у тебя сорвется такое с языка, нам придется обеспечить тебе небольшое перевоспитание для уничтожения всяких разлагающихся сантиментов. Перевоспитаем тебя, чтобы ты не предоставлял убежище людям, которые могут всадить нож в спину нашей Родине-матери. — Управляющий открыл было рот для возражения, но губы его шевелились совершенно беззвучно. Граф между тем продолжал, и в каждом его слове теперь слышалась холодная и смертельная угроза.
— Ты будешь выполнять мои указания. И будешь их выполнять точно. За любую ошибку тебе придется отвечать, какой бы случайной она ни оказалась. Это, мой друг, или... Черноморский канал...
— Я сделаю все, все, — умоляюще заверил управляющий, пребывая в таком жалком состоянии страха, что вынужден был схватиться руками за стол, дабы не грохнуться в обморок. — Я сделаю все, товарищ, клянусь!