Красота центральных улиц сменилась темнотой и извилистостью улиц жилых кварталов. Гаражи и мокрые тротуары, маленькие мостики, перекрестки с мигающим желтым, черные брызги из-под колес, припозднившиеся собачники.
Подумалось вдруг, что я уже и забыла, как водить машину. Мы с Димой любили кататься по ночному городу, когда купили первое авто. Зимой и летом. Мойка, Нева, Фонтанка, залив. Всеволожск, Зеленогорск, Стрельна, Тихвин, Шлиссельбург.
Он обычно сидел рядом на пассажирском сидении. Удивительно начитанный (физика, астрономия, политика, история) он рассказывал множество интересных вещей, а я слушала, запоминала, поражалась, заполняла вакуум: вроде много читаю, но все по работе, а целый мир проходит мимо.
Тепло и память уничтожили защиту, которую я так остервенело возводила вокруг себя, и все горести и страхи накинулись голодными крысами. До крика захотелось, чтобы меня обняли, сказали, что все будет хорошо.
— Томуля ждет, — задумчиво проговорил Андрей.
Вздрогнув и чуть наклонившись, я увидела, что окна их квартиры на кухне залиты уютным желтым светом.
— Я пойду домой, мне бы хоть переодеться, — я начала рыться в сумке в поисках ключей.
— Придешь к нам?
— Нет, и так вас умотала, спать ложитесь. Спасибо, Андрюш, огромное. Настеньку с утра заберу, — я заплакала, в темноте слез не было видно, а беззвучно я уже научилась.
Он остановился у парадной, и я выбралась из машины под дождь. Белая мазда с грязными боками, помигав поворотниками, исчезла в соседнем дворе. А я медленно прошла те несчастные пять — шесть метров до двери подъезда. Металл лифта манил, хотелось привалиться как пьяной и забыться.
В прихожей я сбросила сапоги, скинула пальто на маленький диванчик и сразу прошла в спальню, все что успела — захватить телефон. Упав на кровать, заснула моментально, знаю только, что слезы все еще бежали, от них щеки были солеными. Кажется, телефон завибрировал через секунду. Взглянув на часы, поняла, что так и есть, я отрубилась всего-то минут на пятнадцать. Звонила консьерж снизу.
— Софья Аркадьевна, — дрожащий женский голос заставил меня проснуться, — вас тут спрашивают настойчиво.
— Кто?
— Софья Аркадьевна, спуститесь, пожалуйста.
— Господи!
Я отрубила связь. Ноги не шли, а от усталости слезы навернулись снова. Я уже даже их не стирала. Юбка мятая, да и кофта видала лучшие времена, но какая сейчас разница. Распахнув дверь, я отпрянула. Лампы в общем коридоре освещали три мужских силуэта и женский. Нашу консьержку.
— А что…
Один из мужчин сделал шаг в мою сторону, я вздрогнула и попятилась. Он пер на меня как локомотив, а я не могла оторвать взгляда от перекошенного злостью лица того самого Тропинина.