Наконец, наша царевна в Пскове. «И посадники Псковские и бояре, вышедши из насадов и наливши кубци и роги злащённые с мёдом и с вином, и пришедши к ней, челом ударили... И приемши ея посадник с тою же честию и в насады и ея приятелей и казну...» [190]
Что за казна у бесприданницы, самое путешествие совершавшей на позаимствованные у апостольского престола «крестоносные» деньги? Что за казна, специально для доставки которой в Москву пришлось доставить из Италии свыше полусотни лошадей? Что за казна, о которой даже большинство свиты царевны не имело никакого представления, допуская лишь догадки, что там - неведомые ценности византийских царей да царский гардероб принцессы. Тогда, кроме избранных, никто и догадываться не мог, а мы-то твёрдо знаем, что там действительно находилась казна, какой мир не видел,- бесценное ядро древних византийских библиотек, царской и патриаршей. [...]
В Пскове Софья (ставшая так называться, как отмечено, по вступлении на русскую землю), вдруг сбросила маску, подчёркнуто-демонстративно, словом и делом заявляя себя стопроцентной православной христианкой.
Сопровождающий Софью папский вероучитель епископ Антоний был, как говорится, «выбит из седла», он только разводил руками, шепча про себя: «Прощай, хозяйские горшки...» Вверх тормашками полетели и «отеческие», но себе на уме, наставления папы и двусмысленные («секретные») внушения Виссариона. По всем церквам псковским пошла Софья «иконы лизать», усердно ставя свечи, с благоговением стала подходить под благословение русского духовенства... [...]
Папский легат Бонумбре являл собою зрелище «рьщаря печального образа» в своём парчовом облачении, в митре, перчатках и с латинским распятием в руках. Он вызывал всеобщее удивление, а когда осмелился не почтить иконы по-православному, то вызвал негодование. Софья, однако, принудила легата подчиниться православному обычаю. С этого момента Рим был забыт и отвергнут: русское православие одержало блистательную победу.
После торжественного богослужения город устроил в честь царевны пир: хмельной русский мёд лился рекою!..
Софья была искренне тронута: казалось, будущее ей улыбалось. Покидая Псков, от души благодарила псковичей, обещая им своё заступничество перед великим князем.
В Новгороде внешне тот же энтузиазм, такие же празднества, но - из страха перед Иваном: ведь тот уже протягивал руку к такой его святыне, как вечевой колокол. Но Софья торопилась в Москву - на трон! Следы её пути до последней остались в русских летописях.