Отблески Возрождения несли с собой в Москву иноземцы, отовcюду привлекаемые тароватостью (щедростью) тогдашнего хозяина Москвы.
Отбросив монголов назад, в Азию, Русь могла вдохнуть в себя живительное веяние европейского Ренессанса. Русский народ должен был сделаться учеником Европы и воспользоваться плодами её прогресса. Рассматривая брак Ивана III с Софьей Палеолог с этой стороны, мы не можем не признать его выдающимся явлением русской истории.
В Западной Европе в это время было чему поучиться: в Италии Ренессанс был в разгаре. [...] Центром Возрождения являлся Рим. Недаром папа Николай V собрал здесь величайших художников и талантливейших учёных своего времени, основав Ватиканскую библиотеку и дав могучий толчок развитию знаний и искусства. Вечный город возрождался из-под руин. [...] Он как будто вторично переживал золотой век Августа [194]. Дивные создания Анджелико [195], Мелоццо [196], Перуджино [197] вызывали восторг у всех, побывавших в резиденции первосвященника католической церкви, Превознося этот век, гуманисты пользовались языком Данте и Петрарки. Ещё чаще прибегали они к классической латыни, которая бы сделала честь Цицерону и Вергилию. Чудесное изобретение Гутенберга и Фауста содействовало самому быстрому распространению Ренессанса. [...]
Ивана III и Софью Палеолог можно признать настоящими творцами московского Ренессанса. Но уровень культуры у нас в то время, да и в последующие века не благоприятствовал расцвету московского Ренессанса, и бесценное культурное сокровище, игрою судеб оказавшееся в Москве, веками пребывало у нас мёртвым кладом, мёртвым богатством, глубоко зарытым в Московском Кремле.
Нынешняя эпоха - советская - уготованная почва для пышного расцвета советского Ренессанса, имеющего стать для Запада с «Востока светом». А это, повторяю, после уже сделанного в подземном Кремле весьма возможно.
Ни от одного бедствия старая Москва так горько и так тяжело не страдала, как от «красного петуха». «Красный петух» был ужасным страшилищем, способным в один час истребить годами накопленное, трудами нажитое.
При первом въезде в Москву 12 ноября 1472 г. Софью поразило болезненно, как отмечено, большое количество воочию виденных ею пожарищ. Это были ещё не зажившие раны страшного пожара 1470 г. Тогда, по словам летописей, «загорелся Москва внутри города (т. е. в Кремле.- примечание автора.), на Подоле, близ Констянтина и Елены, от Богданова двора Носова, а до вечерни и выгорел весь» [198].
Рассказы об этом [...] глубоко тревожили Софью и Андрея - куда же спрятать от огня отцовские ящики с книгами? Андрей Палеолог, как можно полагать, тщательно осмотрел все княжеские и торговые подклеты (подземных ходов и тайников в тогдашней Москве было ещё мало, и по размерам они не годились) и остановился на каменном подземелье под церковью Рождества Богородицы, близ полуразрушенного Успенского собора в Кремле.