К тому же со стройкой Кремля было в основном закончено: Алевиз своею стеной по Неглинной замкнул Кремль, а обведя его ещё и водяными рвами, обратил его в неприступный остров, с подъёмными мостами на железных цепях. Иван III мог торжествовать: миланский замок-крепость в основном был перенесён в Москву. Его преемнику оставалось довершить пустяки: отстроить в 1514 г. рухнувшие от землетрясения церкви св. Лазаря (прогремевшую в конце XIX в. в связи с библиотекой Грозного) и церковь Рождества Богородицы, в подвале которой Софья хранила первое время привезённые ею сундуки с книгами. Наконец, с возобновлением собора Спаса Преображения в 1527 г. начатая ещё Иваном III постройка нового Кремля была закончена: Кремль преобразился совершенно, Великий князь Василий III вошёл с семьёй в новый каменный дворец, чуть-чуть только недостроенный его отцом.
Однако путь к благополучному трону Василию достался нелегко, это был путь через кровь и трупы.
В 1498 г. «по диавольскому навождению и лихих людей совету, въоспалеся князь великий Иван Васильевич на сына своего Василия да на жену свою на великую княгиню Софью, да в той вспалке велел казнити детей боярских (шесть человек.- примечание автора.) на леду, головы им секоша декабря 27» [283].
«Спалка» была за то, что к великой княгине «приходили бабы с затеи», а сын Василий хотел «израду» [284] учинить над внуком (Ивана III) князем Димитрием и захватить великокняжескую казну в Вологде и на Белоозере.
Борьба между невесткой Ивана III Еленой [285] и женой Софьей Фоминичной из-за того, чей сын получит московский престол, разделила весь двор на два враждебных лагеря и поставила самого Ивана III в положение, угрожавшее его личной безопасности. Он принуждён был «жити в брежении» от своей жены, вынужден был утопить «лихих баб», с которыми та вела тёмные переговоры, порубать головы сначала боярам, злоумышлявшим против внука Димитрия, и засадить под стражу сына Василия, а затем, в свой черёд, казнить приверженцев Димитрия, а его самого, венчанного уже на царство, «посадили в камень и железа на него возложить».
При таких семейных условиях, понятно, Василию не до библиотеки было какой-то там неведомой, подземной. [...]
Русские летописи в отзывах о Василии соблюдают крайнюю осторожность, Зато о нём подробнее поведали два иноземца. Первый из них - австриец, барон Герберштейн [286], побывавший в Москве дважды. Другой - епископ Ночерский, Паоло Джьовио [287], которого ещё Герасимов [288] посвятил в тайны московского двора. Таким образом, можно воскресить среду, где действовал Василий, и разобраться более или менее в характере этого государя.