В эти дни выяснилось, что Зоненбергу-Тобольскому необходимо срочно по служебным делам выехать в Штутгарт. Он «по-родственному» взял с собой и Миклашевского, включив его в свою командировочную группу.
— Довезу до Дюссельдорфа, а там будешь сам добираться к своей части, — сказал Зоненберг-Тобольский. — Мы поедем вниз по Рейну, а там к Штутгарту, а ты прямиком в Бельгию…
Накануне отъезда провели вечер в роскошном ресторане в центре города. Игорь был удивлен, что в этом ресторане не требовали продуктовых карточек, а в меню есть все то, что он видел лишь до войны. У Миклашевского прямо слюнки потекли, когда мимо столика, за которым они сидели, расторопные официанты проносили блюда в ниши, где разместились избранные гости.
— Тот, который с краю, у стены, лейб-медик самого фюрера, — шепнул Всеволод Александрович Игорю, показывая глазами на плотного мужчину, на тужурке которого поблескивал золотой партийный значок. — Мы с ним встречались. Он должен меня помнить.
Не успел Миклашевский разглядеть лейб-медика, как из ниши поднялся уже изрядно захмелевший крупный мужчина. Миклашевский сразу узнал его. То был Макс Шмеллинг. Знаменитый боксер некоторое время пристально рассматривал Игоря, силясь что-то припомнить, потом широко улыбнулся:
— Мой друг! Мой боксерский друг!..
«Надо обратиться к нему за помощью. Он поможет устроиться», — решил Миклашевский, выпивая рюмку, налитую Шмеллингом. Лейб-медик тем временем узнал Зоненберга-Тобольского, и Всеволод Александрович засиял от счастья. Но радость омрачил тоскливый вой сирены, оповещавшей о воздушной тревоге. Миклашевский почему-то подумал: «А хватит у этих господ мужества продолжать пировать во время налета?»
Все бросились к выходу. Зоненберг-Тобольский и Миклашевский последовали за ними. Шмеллинг усадил их в свой автомобиль, и они помчались к бомбоубежищу. Перед воротами дворца машины притормозили. Лейб-медик выскочил первым. Перед ним распахнули парадный подъезд. Вся компания, увлекая и Миклашевского, пробежала через небольшой двор. Прикрытая сверху синяя лампочка тускло освещала вход в подвал. Спускались по крутой лестнице, шли коридором, перед ними открывались массивные стальные двери. Спустились еще ступенек на сорок вниз. Вошли в небольшой подземный зал. Игорь с удивлением рассматривал толстые ковры под ногами, мягкие кресла, столики, накрытые белоснежными скатертями, официантов в черных костюмах, накрахмаленных сорочках, в белых перчатках. В вазах — свежие фрукты, шоколадные конфеты. Принесли фарфоровые блюда, на которых ласкали глаз великолепно оформленные бутерброды. Игорь не верил своим глазам: ветчина, янтарный сыр, розовая лососина, черная икра… Шмеллинг сам откупоривал бутылки французского коньяка.