— Но как же Бит 33? Исправление Ошибки?
— Мы не знаем точно — это мог быть просто астрометрический артефакт. Какое-то другое тело заслонило Глизе, оказалось на одной линии, и мы получили чуть большее помутнение звезды, единицу вместо ноля. Если теория верна, впредь мы будем получать только то, что сами отправили.
— Измерение сбилось только в 2049 году, при получении ответного Бита 33? Какова вероятность?
— Маленькая. Очень. Но мы так ждали Контакта, что трактовали неопределённость в свою пользу.
Белаур закашлялся. Он бы не выложил всё это, если бы мысли о псевдоконтакте не грызли его самого. Можно было отшутиться, соврать, выкрутиться хоть как-то. Тогда у Ари осталась бы лазейка. Дырка под забором. Но не теперь.
— Вот вы где! — над пультом выросла девушка с бейджиком. — Пора! Ваша очередь! Эй, — обернулась она в сторону. — Не трогайте статую моржа!
Девушка выругалась и исчезла. Ари встал в полный рост.
— Когда Звёздный комитет собирался объявить?
— Я не знаю. Всё это только теория. Комитет не может принять такое решение. Это будет значить… — Белаур отёр пот со лба и уронил ладонь на грудь. — Я ведь не виноват. Я так хотел выполнить обещание, данное твоим родителям. Что у тебя будет жизнь, достойная того, чтобы её прожить.
Ари скорчил гримасу. Ему стало противно лицо астронома — его нерешительность, его трусость. Пора было назвать вещи своими именами.
Он направился к выходу на сцену.
— Ари! — дядя встал, опираясь на пульт. — Не надо. Это ведь только теория. Глизеанцы ждут. Может быть, не там, не на Глизе, но где-то. Где-то.
Племянника уже не было в шатре. Белаур говорил с пустотой и знал это.
Ари ступил на дебаркадер, вышел из тени на яркий свет, повернулся спиной к заливу, лицом к зрителям и замер. Со сцены не было видно самих кресел — только ноги, руки, головы. Только глаза, переполненные надеждой. Только веера, нетерпеливо подрагивающие в ожидании летучего корабля, а вместе с ним — сообщения из космоса.
И всё это был обман.
Его скулы напряглись, тело налилось свинцом. Он не видел ни одного лица, которое не вызывало в нём отвращения.
— Глизеанцев не существует! — сказал он тихо и вздрогнул от грохота собственного голоса, усиленного микрофоном. Слова донеслись из сотен динамиков, попали в тысячи ушей и на миллионы линз, где шла прямая трансляция. — Глизеанцев не существует. Эти слова я услышал из уст полумёртвого мудреца.
Он ждал, что кто-то выбежит на сцену, остановит его, заглушит голос. Но вокруг было только эхо его голоса.
— Я думал, что это галлюцинация. Но теперь… Теперь я думаю по-другому.